Под их господством течение событий принимает существенно другой характер. Сын и преемник Михаила, Андроник II (1282–1328), правда, еще решительнее, чем его отец, опирается на особенности греческого народа, когда, не выказывая и тени расположения к церковной унии, он с фанатизмом отдается враждебному настроению своих соотечественников к римской церкви, но этим не мог однако усилить своего положения относительно западноевропейцев. Дело в том, что вообще он был вздорно капризен, невоинственен и, всегда неуместно, или скуп, или расточителен. Правда, что беспорядочность его финансовых дел была начата уже Михаилом VIII, так как для того, чтобы заставить забыть узурпацию короны, он не только осыпал вельмож империи подарками из сокровищ, собранных его домовитыми предшественниками, но и расточительно тратил деньги на блеск вновь возвращенной столицы. Из этого источника снова возродились прежние разрушительные недостатки византийского управления, истощение провинции в пользу столицы, централизация в ней общественной жизни и испорченность высших слоев народа. При Андронике II все это продолжало возрастать самым худшим образом, и так как император был чужд военного духа, то это скоро привело к глубокому упадку войска и флота и, вместе с тем, к самой жалкой беззащитности великой империи. Но франки все-таки не сумели воспользоваться этим для себя, так как сила анжуйцев надолго была ослаблена отпадением Сицилии, а в Пелопоннесе после прекращения дома Вилльгардуэнов также не образовалось никакого твердого правления. Как империя впадала в старческую дряхлость, так и пошатнулись государственные порядки и в греческой Франции.

Как молнией в темную ночь, это печальное положение вещей было ярко освещено страшной катастрофой в начале четырнадцатого века. А именно, в августе 1302 г. анжуйцы заключили с аррагонцами мир и предоставили им Сицилию. Таким образом, лучшее войско аррагонцев, так называемая большая каталонская компания, осталось праздным в Сицилии и охотно последовало призыву императора Андроника участвовать на будущее время в его битвах. Но в скором времени каталонцы поссорились с византийцами, главным образом по вине последних, и после этого, хотя их было всего несколько тысяч человек, они стали ужасным непобедимым бичом всего греко-франкского мира от Константинополя до Коринфа. В течение нескольких лет они жестоко опустошали Фракию, Македонию, Фессалию, в страшно кровопролитной битве при Кефиссе (15 марта 1311) истребили почти все гордое дворянство латинской Греции и наконец прочно утвердились в Аттике.