Однако главной чертой характера Густава III было сумасбродство, а удовольствиям он предавался охотнее, чем государственным делам. Король был тщеславен, желал блистать и производить впечатление. Познакомившись с двоюродным братом, Екатерина сказала: «Это господин, проводящий весь день перед зеркалом».

Густав мог на многие месяцы покинуть свою страну, чтобы совершить турне по европейским театрам. На поездку тратились огромные средства, которых казне и так постоянно не хватало.

Много насмешек вызывали королевские причуды – например, его страстное увлечение оккультизмом и ясновидением.

На всю Европу прославился так называемый «кофейный эксперимент» шведского короля. Он почему-то был уверен, что кофе – страшный яд, и желал облагодетельствовать человечество, отвратив его от опасного напитка. С этой целью король предложил двум братьям-близнецам, осужденным преступникам, освобождение от смертной казни, если один каждый день будет выпивать три кофейника, а другой – три чайника. Расчет был на то, что первый скоро умрет. (Братья переживут и приставленных к ним врачей, и самого короля).

Но хуже всего были не эксцентричные выходки и даже не расточительство, а мечты о величии а-ля Карл XII. «Надо бы войну, чтобы как-нибудь отметить мое царствование», – говаривал Густав. Разумеется, речь шла о войне с Россией.

Ко второй половине восьмидесятых годов шведы начали уставать от такого монарха. Начал проявлять непокорство и парламент.

Победоносная война стала казаться Густаву единственным способом вернуть популярность и укрепить зашатавшуюся власть. Англия и Пруссия, с которыми Екатерина испортила отношения, всячески убеждали короля, что момент очень удобен: Россия прочно увязла в новой турецкой войне, все лучшие войска далеко на юге, Петербург почти беззащитен. Пруссия обещала военный союз, Англия – денежную помощь и антироссийскую морскую блокаду. Напомнили Густаву и о том, что еще в 1739 году Швеция заключила с Османской империей договор о взаимопомощи, если одна из сторон подвергнется нападению (ясно, чьему именно).

Дело оставалось за малым – чтобы Россия дала повод. Конституция запрещала королю начинать войну первым.

Сначала в качестве casus belli Густав попытался – довольно неуклюже – использовать обращение русского посла графа Разумовского к шведскому парламенту. Зная о воинственных планах короля, посол от имени государыни всего лишь уверял депутатов в добром и миролюбивом отношении России, но Густав объявил это грубым вмешательством во внутренние дела и попыткой вбить клин между королем и Риксдагом. В Петербург отправился ультиматум с совершенно невероятными требованиями: вернуть Швеции финские и карельские владения, утраченные в 1721 году, а заодно уж отдать и Турции всё, что она потеряла по Кючук-Кайнарджийскому миру, да и Крым впридачу.