В 1830–1831 годах на Россию обрушилась эпидемия холеры, погубившая не менее 100 тысяч человек (в числе умерших были великий князь Константин Павлович и фельдмаршал Дибич). Несчастье усугубилось мерами, которые принимались властями для локализации заболевания. И без того возбужденных, напуганных обывателей насильно блокировали в карантинах, волокли здоровых в больницы, без объяснений подвергали непонятным медицинским процедурам.

Российские власти совершенно не умели общаться с населением, никак не могли освоить эту науку и, кажется, не считали это необходимым – во всяком случае не учились на ошибках. Всего несколькими месяцами ранее драконовские меры, принятые севастопольским губернатором при одном только слухе о чуме в Турции, вызвали всегородской бунт, в ходе которого и сам губернатор, и еще несколько начальников были убиты. По этому случаю государь даже восстановил смертную казнь, поскольку город был военный: зачинщиков расстреляли. Но при распространении холеры администрация повсюду вела себя точно так же – и с теми же последствиями. Поскольку проблемная территория была много шире, чем в Севастополе, шире разлились и беспорядки. В Петербурге царю пришлось самому разговаривать с буйной толпой (вспомним рассказ Бенкендорфа). В других местах приходилось и стрелять. Хуже всего вышло в Старой Руссе, где были сосредоточены военные поселения. Тамошние жители умели обращаться с оружием. Их восстание длилось целых десять дней и было кровавым. Сначала толпа убивала командиров, чиновников и лекарей. Потом прибыли каратели, и началась расправа. Три тысячи человек были сосланы, две с половины тысячи прогнаны сквозь строй – причем сто пятьдесят от наказания умерли.

Но эпидемия – случай чрезвычайный. А в 1840 году в разных регионах около полумиллиона человек восстали по поводу совершенно нелепому. Государственные, то есть лично свободные крестьяне вдруг получили распоряжение сеять на общественных землях картофель. Идея диверсифицировать сельскохозяйственное производство принадлежала графу Киселеву и сама по себе была совершенно здравой – при неурожае зерновых новая пищевая культура спасла бы население от голода. Но вместо терпеливых разъяснений и поощрений власть, как обычно, действовала грубым принуждением. Поднялись целые губернии. Ярость крестьян прежде всего обрушилась на низовых исполнителей (которые действительно были больше всех виноваты). Государство наказало крестьян с максимальной жестокостью. Гремели выстрелы, свистели шпицрутены. Людей забивали до смерти, но волнения не стихали, и в конце концов принудительную посадку картофеля в 1843 году пришлось отменить.