Он выбил пепел из трубки и положил ее на выступ, сделанный специально для нее в спинке кресла.

– У Эмли есть кузен, тот самый, за которого она должна была выйти замуж, – продолжал мистер Омер, медленно потирая руки. – Хороший парень, таких нет во всем Ярмуте. Иногда он приходит вечерком на часок поболтать со мной или почитать вслух. Вот это, я бы сказал, доброе дело. Вся его жизнь – добрые дела.

– Я его скоро увижу, – сказал я.

– Правда? Кланяйтесь от меня и передайте, что я чувствую себя хорошо, – сказал мистер Омер. – Минни и Джорем на балу. Как бы они гордились встречей с вами, если бы были дома! Минни, видите ли, совсем нигде не бывает, «ради отца», как она говорит. Но сегодня я поклялся, что, если она не пойдет, я улягусь спать в шесть часов. Поэтому, – тут мистер Омер затрясся от смеха, восхищенный своей хитростью, – она и пошла с Джоремом на бал.

Я пожал ему руку и пожелал доброй ночи.

– Одну минутку, сэр! – сказал мистер Омер. – Если вы уйдете, не повидав моего хорошенького слоненка, вы лишитесь самого занятного зрелища. Вы никогда не видели такого представления! Минни!

Откуда-то сверху донесся тонкий, мелодичный голосок: «Я иду, дедушка!» – и вслед за этим очаровательная крошка с длинными белокурыми вьющимися волосами вбежала в лавку.

– Это мой слоненок, сэр! – приласкав девочку, сказал мистер Омер. – Сиамской породы, сэр. А ну, слоненок!

Слоненок открыл дверь гостиной, и я увидел, что теперь эта комната обращена в спальню мистера Омера, которого неудобно было переносить наверх; потом слоненок, тряхнув длинными кудрями, уперся лобиком в спинку кресла мистера Омера.

– Когда слон бросается на врага, он, знаете ли, бьет головой, – подмигнул мистер Омер. – Ну, слоненок, раз! два! три!

По этому сигналу слоненок с непостижимой для такого крошечного зверька ловкостью круто повернул кресло с мистером Омером и стремительно вкатил его в гостиную, не задев косяка двери. Мистер Омер несказанно наслаждался этим представлением и, повернувшись в своем кресле ко мне, смотрел на меня так, словно видел торжественное завершение всех своих жизненных трудов.

Побродив по городу, я направился к дому, где жил Хэм. Пегготи перебралась к нему совсем, а свой домик сдала внаем преемнику мистера Баркиса в извозном деле, который хорошо заплатил ей за ее повозку, лошадь и доброжелательство. Мне кажется, это была та же самая ленивая лошадка, которой правил мистер Баркис.

Пегготи находилась в кухне, а с ней был мистер Пегготи, который привел с собой миссис Гаммидж. Не думаю, чтобы кто-нибудь другой мог заставить ее уйти из старого баркаса и покинуть свой пост. Было ясно, что мистер Пегготи рассказал им все. Пегготи и миссис Гаммидж вытирали глаза передниками, а Хэм только что вышел пройтись по берегу. Скоро он вернулся и, увидев меня, очень обрадовался; мне кажется, им всем стало легче, когда я появился. Мы поговорили – даже с некоторым оживлением, насколько это было возможно, – о том, как разбогатеет мистер Пегготи в новой стране, и о чудесах, которые он станет описывать в своих письмах. Мы не упоминали имени Эмили, но не раз касались ее в разговоре. Самым спокойным из нас казался Хэм.