День тянулся томительно долго, и Бородкин успел несколько раз тревожно вздремнуть, прежде чем, наконец, наступила долгожданная ночь. Осторожно, на четвереньках, он прополз к люку, держа в зубах свое единственное оружие – городошную палку, – уперся ногами в шкафчик, стоявший около люка, потом ухватился руками за вершину шкафа и опустился на пол. Облегченно вздохнув, Бородкин потянулся за оставленной на шкафу палкой, но не рассчитал, и она, глухо шлепнув, упала на сырой земляной пол. Проклиная свою неосторожность, Антон нагнулся, чтобы поднять палку, но тут же разогнулся и почувствовал, что пропал. В дверях, на фоне освещенной комнаты виднелся чей-то силуэт. Несколько мгновений, показавшихся Бородкину часами, силуэт молчал. Потом старческий голос тихо сказал:

– Здравствуйте, господин большевик.

– Здравствуйте, пан Станислав, – сказал упавшим голосом Бородкин.

Это был давешний рыболов.

Старик еще некоторое время молча смотрел на Бородкина, как бы в нерешительности. Бородкин попытался нырнуть во двор, но старик схватил его за шиворот и по-прежнему тихо произнес:

– Чудак-человек, господин большевик. Вас же там немедленно поймают.

5

Два дня пан Станислав продержал Антова на чердаке, щедро снабжая его хлебом, водой и невероятно горьким луком. На третий вечер его голова появилась в отверстии люка и он шепотом позвал Антона вниз. В комнате сидели старуха – жена Станислава и два молодых человека, из которых один был солдатом.

– Вам нечего беспокоиться, – сказал старик, еще раз проверив, плотно ли завешаны окна и повернув ключ а дверном замке, – это мои жена, этот солдатик – мой сын Феликс, а вот этот, – указал он на штатского, – тоже столяр, Я столяр и он тоже столяр. Одним словом, он вполне порядочный человек.

Впервые за четверо суток Антон увидел горячую пищу: отварную картошку и суп.

– Вы не встречали случайно на фронте моего второго сына? Он солдат и его тоже зовут Антоном, – спросила старуха, но, заметив ироническую улыбку своего мужа, глубоко вздохнула и принялась разогревать чайник.

– Если хотите, – начал старик, когда Бородкин молниеносно одолел миску с картошкой и две тарелки супа, – если хотите, мы вас как-нибудь спровадим к вашим. Быть совершенно одному во вражеском лагере – очень неприятная штука, и мы вам, пан Антон, от души сочувствуем.

Бородкин хотел сказать старику, что он не один, что насколько он понимает – старик и все остальные в этой комнате его друзья, но как человек несентиментальный промолчал.

– Вам нужно спешить, – продолжал старик. – Феликс сказал, что к утру ожидается много танков и наверно разгорится такая баталия, что вам перебраться не удастся. У пана Лемко есть сынок, который поможет вам перебраться к вашим.