– Тут недалеко есть тренировочные конюшни, поэтому кто-то считает его конюхом или каким-нибудь наездником оттуда. Там, где есть лошади, всегда и бокс любят. Если верить разговорам, в этом парне есть что-то странное. Эй, ты! Осторожнее, осторожнее, тебе говорю!

Последние слова баронет прокричал голосом, в котором соединились удивление и злость. Дело в том, что в этом месте дорога спускается в небольшую ложбину, до того густо заросшую деревьями, что ночью въезд в нее больше походит на вход в туннель. Внизу, где начинается эта аллея, стоят два огромных каменных пилона{580}. При дневном свете видно, что они все в пятнах лишайника и геральдические знаки, некогда возвышавшиеся над ними, настолько потерты временем и непогодой, что почти полностью утратили форму и превратились в небольшие каменные выступы. Изящная железная решетка ворот, криво висящая на ржавых петлях, указывает как на былое величие, так и на нынешний упадок старинного Брокас-холла, который расположен в конце этой заросшей аллеи. И вот из тени этих старинных ворот прямо на дорогу неожиданно выскочил какой-то проворный человек, с удивительной ловкостью остановил экипаж, схватив под уздцы лошадей, которые захрапели, взвились на дыбы и в испуге начали пятиться, приседая на задние ноги.

– Эй, Роу, подержи-ка пока лошадей, – выкрикнул резкий скрипучий голос. – Хочу потолковать с этим красавчиком расфуфыренным, пока он не проехал мимо.

Из тени показался еще один человек и, не произнеся ни слова, принял из рук первого лошадей. Это был низкий толстый мужчина, одетый в странную доходящую до колен коричневую куртку с пелериной, гетры и тяжелые башмаки. Голова его была непокрыта, и, когда он вошел в отбрасываемый фонарем экипажа круг света, сидящие в двуколке смогли рассмотреть угрюмое красное лицо с сильно выпирающей над бритым подбородком нижней губой и черный шарф, завязанный крепким узлом на шее. Как только он взял лошадей, его более энергичный товарищ подскочил к экипажу, положил костлявую руку на крыло и уставился на путешественников проницательными голубыми глазами. Теперь и он был хорошо освещен. Шапка его была низко надвинута на лоб, но, несмотря на это, баронет и боксер, увидев лицо незнакомца, вздрогнули – таким злым оно было. Злым, грозным, мрачным и грубым, с горбатым носом и твердым ртом, говорящим о жестком характере этого человека, который и сам никогда жалости не попросит, и не проявит ее к другому. Что касается его возраста, наверняка можно было сказать лишь то, что человек, наделенный таким лицом, достаточно молод и находится в расцвете сил, но в то же время уже успел познать все зло, которое есть в мире.