— Послушай, Макс, а тебе не кажется глупым, что ребята с нашим положением идут на такое дело, как налет?

— Ну и что? Почему ты считаешь это глупым? Мы ведь с самого начала специализировались на налетах, так? — Он холодно посмотрел на меня. — Мы достигли в этом деле вершины, разве нет?

— Да, но все изменилось, — воззвал я к его здравому смыслу.

— Мы ведь и так делаем хорошие деньги. Уже многие годы мы получаем хорошее жалованье. Общество платит каждому из нас по пятьсот долларов в неделю. — Я достал записную книжку и принялся считать. — Вместе с доходами от заведений, игровых автоматов, похоронного бюро и остальных мелочей каждый из нас в год имеет около ста тысяч. И это верняк. Зачем испытывать судьбу? Это несвойственно настоящим деловым людям.

— А кто тебе сказал, что я деловой? Если бы я хотел играть только наверняка, где бы я сейчас был? И вы все вместе со мной? Развозили белье из прачечной?! — проревел он, глядя на меня.

Он встал и принялся мерить комнату шагами. Затем вновь уселся в свое тронное кресло. Это немедленно вернуло ему чувство превосходства. Он развалился, откинувшись на спинку и скрестив ноги. Потом посмотрел на потолок, провожая взглядом дым своей сигары, и вниз, на нас.

— Что касается меня, то те двести тысяч долларов, которые я собираюсь заложить на хранение завтра утром, просто мусор. И к тому же нам понадобилось слишком много времени, чтобы их заработать. — Он наклонился вперед и указал на меня пальцем: — И мы всегда испытывали судьбу, не забывай об этом. — Он постучал кулаком себя в грудь. — И не забывайте, что я и никто иной планировал все наши успешные операции. Так будет и на сей раз. Какого черта! С каких это пор я должен объяснять вам, что собираюсь предпринять?

Взгляд его стал совершенно диким. Клянусь, — или мне это только почудилось? — он щелкнул пальцами, подавая Косому знак начинать игру на гармонике. Во всяком случае, Косой вынул гармонику и заиграл какую-то сумасшедшую мелодию. Макс сердито заворочался в кресле, а затем ткнул пальцем в мою сторону.

— Ты, ты, Башка. Ты стал слишком непочтительным. Здесь приказываю я.

Я поднялся, не зная, как мне поступить. В своих лохмотьях я почувствовал себя маленьким и ничтожным. Мне в голову пришла дичайшая идея: мне показалось, что Макс ждет, что я паду перед ним на колени и буду просить прощения. Интересно, как такая идея вообще могла появиться? Действовала магия кресла? Или царственный вид Макса? Я попытался избавиться от наваждения, но вскоре уже стоял перед его креслом и, склонив голову, бормотал что-то вроде: