Все это время Скедони мучительно вновь переживал все, о чем рассказывал монах, и ему стоило огромных усилий задавать ему вопросы. Когда монах закончил, голова Скедони бессильно упала на подушку. Глаза его закрылись, лицо было мертвенно-бледным, и Винченцо испугался, что он умирает. Состояние Скедони вызывало сочувствие не только у одного Винченцо, его испытал даже офицер охраны, ибо приблизился к Скедони, намереваясь ему помочь.

Маркиз, не сделавший ни одного замечания по только что выслушанному признанию Николы ди Зампари, спросил Скедони, что означает его заявление о каком-то сообщении, непосредственно касающемся маркиза. Скедони справился, есть ли здесь тот, кто должен официально записать то, что он сейчас скажет. Им оказался инквизитор, который сопровождал отца Николу. Тогда Скедони справился, есть ли те, кто может стать свидетелями. Эту роль взяли на себя два офицера стражи.

Скедони заметно успокоился.

Послали за светильником для секретаря, который должен был все записать, а пока внесли факел, взяв его у охранника за дверью. Пламя его хорошо осветило камеру, позволяя Скедони увидеть всех присутствующих. Глядя на изможденное лицо Скедони, Винченцо вдруг понял, что за спиной этого человека стоит смерть.

Все были готовы, однако Скедони продолжал лежать, закрыв глаза. Наконец он открыл их и невероятным усилием воли заставил себя подняться и сесть, чтобы сделать последние признания. Не останавливаясь, он рассказал обо всем, что было им предпринято против Винченцо, и закончил официальным признанием, что, оговорив его, передал в руки инквизиции. Его обвинение Винченцо ди Вивальди в ереси было ложным.

Винченцо не был удивлен этим, ибо давно подозревал, кто повинен во всех его злоключениях. Новым теперь было лишь то, что он более не обвинялся в похищении монахини. Следовательно, у инквизиции против Эллены не было никаких обвинений. Он решил потребовать у Скедони объяснений, и тот признался, что люди, увезшие Эллену, не имели никакого отношения к инквизиции. Обвинение в похищении монахини было ложным. Он прибег к нему для того, чтобы священник церкви Святого Себастьяна не смог воспротивиться аресту Эллены.

Тогда удивленный юноша задал ему один вопрос: стоило ли прибегать к столь опасной лжи, если Скедони, как отец девушки, мог просто собственной властью увезти ее? Скедони признался, что не знал тогда, что Эллена его дочь. На вопросы о дальнейшей судьбе Эллены, куда ее увезли и как Скедони узнал, что она его дочь, он ничего не ответил. Было видно, что силы его иссякли.