В 1828 г. вспыхивает Русско-турецкая война. Даль еще не прошел полного курса врачебных наук, но ему было сделано исключение и позволено держать экзамен на степень доктора медицины. Успешно сдав экзамен не только на доктора медицины, но и хирургии, молодой медик направляется в действующую армию, где приобретает славу искусного хирурга. И все же находит время собирать материалы для словаря. После окончания войны Даль принимает участие в погашении эпидемии холеры (1831), в польской кампании (1831–1832). В следующем году Даль поступает ординатором в Петербургский военно-сухопутный госпиталь, где и служит несколько лет. «Здесь, — по словам его биографа П. И. Мельникова (Андрея Печерского), — он трудился неутомимо и вскоре приобрел известность замечательного хирурга, особенно же окулиста. Он сделал на своем веку более сорока одних операций снятия катаракты, и все вполне успешно. Замечательно, что у него левая рука была развита настолько же, как и правая. Он мог левою рукой и писать, и делать все, что угодно, как правою. Такая счастливая способность особенно пригодна была для него как оператора. Самые знаменитые в Петербурге операторы приглашали Даля в тех случаях, когда операцию можно было сделать ловчее и удобнее левою рукой».[8]

Началом писательской карьеры Даля можно считать публикацию его повести «Цыганка» в журнале «Московский телеграф» в 1830 г. (№ 21–22). А в 1832 г. в Петербурге выходят в свет отдельным изданием «Русские сказки», «пяток первый», «разукрашенные Казаком Луганским». Как писал сам автор позднее, «не сказки сами по себе были мне важны, а русское слово, которое у нас в таком загоне, что ему нельзя было показаться в люди без особого предлога и повода — сказка послужила предлогом. Я задал себе задачу познакомить земляков своих сколько-нибудь с народным языком и говором, которому открывался такой вольный разгул и широкий простор в народной сказке».[9] Биограф Даля справедливо отмечал, что писатель одной из целей имел «изобразить черты народного быта в неподдельном виде» и что «до рассказов Даля русский простолюдин выводился или в виде пейзана, чуть не с розовым веночком на голове, как у Карамзина и его подражателей, или в грязном карикатурном виде, как у Булгарина. В то время не было еще ни „Мертвых душ“ Гоголя, ни „Записок охотника“ Тургенева».[10] Однако тираж книги изымается, а писатель попадает под арест — власти посчитали, что в сказках содержатся насмешки над правительством.[11] Впрочем, Даля вскоре отпустили, а некоторое количество экземпляров книги сохранилось. Один из них был подарен автором Пушкину. (О взаимоотношениях Даля с Пушкиным, об их совместном путешествии по пугачевским местам в 1833 г., о сюжете «Сказки о Георгии Храбром и о волке» (1836), сообщенном Пушкиным Далю, равно как и о кончине первого русского поэта, при которой присутствовал доктор Даль, имеется обширная литература — мы об этом только упоминаем.)