Никто не смог бы вам ответить, откуда взялась эта легенда. Правда, в церковно-приходской книге упоминались имена трех девиц; внезапно умерших в канун рождества 1720 года. В приводимой рядом глоссе[20] отмечалось: «С вывернутыми шеями, как и сто лет назад. Господи, спаси их бедные души!» Хотя это примечание на полях церковной книги и не могло служить умным людям доказательством, но, в любом случае, оно подтверждало, что всей этой истории не менее ста лет и что, вероятно, за двести лет до того происходило уже нечто подобное, на что и указывала книга. К сожалению, более древних церковных свидетельств не сохранилось. Возможно, они сгорели во время войны за испанское наследство.

Как бы там ни было, в городе не было человека, который бы ничего не слышал о легенде; все называли ее глупой бабьей сказкой о привидениях, однако каждый, тем не менее, с осторожным любопытством ожидал предстоящего адвента, надеясь понять, что же кроется за всей этой историей. Старый городской священник, к которому теперь зачастили гости, чтобы собственными глазами прочитать то загадочное место в церковной книге, тоже выражался по этому поводу весьма неоднозначно, хотя и считался довольно рассудительным человеком. Он говорил: «Следует ли удивляться тому, что… но я в это все же не верю,» — или же: «Упаси Бог внести что-нибудь вроде этого в церковную книгу».

Самыми недоверчивыми оказались молодые господа. При каждом удобном случае они смело шутили по поводу этого. Девицы, правда, тоже изображали спокойствие, но это скорее было похоже на притворство. Втайне же каждая, наверно, думала: «Вам, молодым людям, хорошо смеяться! В конце концов, игра идет не на ваши головы и шеи, а, как это ни печально, только на наши!»

Никто не придал большего значения влиянию этой легенды, а также вере в нее (или суеверию), чем старый пастор, поскольку где бы ни объявлялись жених с невестой или же затевался любовный роман — все торопились сыграть свадьбу еще до первого адвента; там же, где не было надежды на скорое вступление в брак, ставился крест на всех романах и матримониальных планах, пусть это и разбивало кое-кому сердце.

Теперь нетрудно будет догадаться, что подразумевали прекрасные хербесхаймерки под словом «опасность», волей-неволей вынужденные признать обаяние коменданта. Они в буквальном смысле боялись за свои головы, с замиранием сердца ожидая прихода «мертвого гостя». Поэтому простительным кажется их противоестественный молчаливый сговор: не любить никого перед первым адвентом и в течение следующих трех; даже ангелу, если бы он сошел в это время с небес, не позволялось уделять больше внимания, чем любому простому смертному.