Сторожевые посты вновь подняли шум, и вскоре к огню подошел еще один человек из леса. Едва завидев его, Дубильная Бочка сразу оторвался от маркиза.

— Ave Maria purissima! — выдохнул вестник; это было обычное испанское приветствие, какое можно было постоянно слышать на дорогах и улицах городов.

— Аминь! Она зачала без греха! — нетерпеливо завершил ритуальное приветствие полковник. — Ты пришел один? Где же священник?

— У него были колики от несвежей кровяной колбасы…

— Да будь проклята его душа, его тело и его глаза! — зарычал полковник. — Страх — вот и вся его болезнь…

— Да нет же, он уже умер. Клянусь вам! — торопливо вскричал вестник. Я застал его на столе в его квартире…

Дубильная Бочка обеими пятернями вцепился в свои волосы и начал так ругаться, что впору было небу обрушиться. От гнева он побагровел, как кирпич в печи для обжига.

— Умер?! — крикнул он и начал хватать ртом воздух. — Вы слышали, капитан, священник умер!

Английский офицер хмуро смотрел в пространство. От яростных выкриков Дубильной Бочки герильясы начали просыпаться и полезли ближе к огню, зябко кутаясь в свои плащи.

— Что же теперь? — спросил англичанин.

— Я поклялся генералу Куэсте на его шпаге, что мы возьмем и удержим город либо умрем… Наши планы были так искусно разработаны и подготовлены к исполнению, и вот наш человек в городе так не вовремя отдает концы…

— Ваши планы — дрянь и чушь! — резко вступил старый маркиз. — От ваших планов получатся только дыры в ваших черепах!

Дубильная Бочка уставился на него — более ошеломленно, чем гневно.

— А откуда вы знаете наши планы?! Я не позволял звонить о них по улицам!

— Отец Амбросий вызвал меня, когда ему стало плохо и он понял, что может умереть, — спокойно пояснил маркиз. — Дело, которое вы ему доверили, должен завершить я. Но ваш замысел плох, и я говорю вам в лицо, полковник Сарачо: вы мало смыслите в военном искусстве!

— Зато уж вы смыслите, я знаю! — зло зарычал Дубильная Бочка. — Вы уж скушаете город, как яблочный мусс…

— Стоп! Вы зарыли под городской стеной ящик пороху, прикрытый мешками с песком и снабженный фитилем? Так? И священник ночью должен был его поджечь и сделать брешь в стене?

— Да, — подтвердил полковник. — Иначе укрепления не преодолеть. Город выдержит самый жестокий обстрел: его крепостные стены неимоверно толсты, ведь, говорят, его построили еще пять тысяч лет тому назад Геркулес вместе со святым Иаковом…

— Да, ваши познания в истории достойны удивления, — издевался в свою очередь маркиз, — но вы об одном не подумали, полковник Сарачо, — что французы, как придут в город, немедля арестуют всех попов и монахов… Их запрут в монастыре или одной из церквей под сильной охраной, перед воротами установят заряженные — наготове — орудия и никого не выпустят наружу без обыска. А там еще и понастроят внешних укреплений… Об этом вы думали, полковник Сарачо? И даже повезло бы священнику взорвать заряд — этого мало! Там ведь будет целый нассауский полк и один или два батальона гессенцев, которые вчера разбили вас в открытом поле; а у вас — что? Куча плохо обученного сброда людей, из которых никто не хочет повиноваться, а каждый норовит командовать…