— Хороший мужик, — отозвался Димка. — Куда он сгинул?

— Говорят, на Севере.

— Туда все хорошие люди едут. — И, остановившись, Димка предложил пойти через парк: прохладнее и людей поменьше.

Было нежарко. День клонился к вечеру, и стояла та чудесная пора начала осени, которую называют бабьим летом. Безветренно, солнце умытое, воздух прозрачный: развеялось знойное летнее марево, унеся с собой, кажется, и заводские дымы. Нет-нет да и протянется серебряная нить паутины. Хорошо! Оглядывая разросшийся парк, Стась думал, что если бы не это несчастье с Димкой, было бы совсем дивно погулять в парке, посидеть на веранде кафе. Он не был здесь лет пять-шесть, да, с тех пор, как уехал на учебу в Москву, и парк за это время успел стать чужим.

Стась еле узнавал аллеи, удивлялся разросшимся липам и акациям, а когда Димка вывел их к пруду, он совсем не узнал этого места. Небольшое, поросшее осокой и камышом болотце, куда они зимой прибегали кататься на коньках и салазках, исчезло. На его месте плескалось чистое продолговатое озерцо, через которое повис зеленый горбатый мостик, а на том берегу вытянулась цепочка ярко раскрашенных ларьков.

Людей было немного. Только у крайнего, круглого, как юрта, дощатого ларька толпилось десятка полтора мужчин. Как только перешли мостик, Димка решительно направился к нему. Вита умоляюще посмотрела на Стася:

— Неужели ты ничего не можешь сделать? Ты же старший брат… Останови его…

Они стояли под грибком у высокой стойки и растерянно следили за тем, как Димка ринулся через толпу мужиков к окошку киоска, через которое невидимая рука метала кружки с пивом. Судя по возгласам, Димку здесь знали.

У Стася оборвалось сердце. Димка, Димка… Да что же это такое? Ноги стали непослушными. Ему захотелось присесть, а Вита трясла его за рукав и умоляла:

— Да не стой же ты, как пень! Пойди и вытащи его оттуда. Сделай что-нибудь…

— Я изобью его. Сейчас изобью в кровь. Ты этого хочешь? — Стась впервые в их жизни зло закричал на жену.

Вита резко отпрянула, будто он грозился избить ее; стояла испуганная и жалкая, как побитый щенок, который покорно принял наказание хозяина, но не мог понять, за что его наказали. Из толпы смотрели на них, и кто-то, ехидно хихикнув, выкрикнул ругательство.

Димка ничего этого не слышал. Согнувшись, он радостно семенил от ларька с четырьмя кружками пива и еще ухитрился нести две картонные тарелочки с бутербродами. Лихо поставив ношу на столик перед Стасем, он загадочно нырнул рукою в карман своих брюк и жестом мага извлек оттуда две воблы.

— Вот еще ребята и рыбки ссудили. — Взяв в руки кружку, Димка одним выдохом сдунул с нее пену и так же наигранно, на большом вдохе, осушил кружку до дна.