Машины медсанбата, переполненные тяжело раненными, медленно сползали по улице вниз к реке. Двигающимся следом возчикам приходилось то и дело осаживать лошадей.

Чем ближе к переправе, тем гуще, суетливее делалась толпа. Люди толкались, спешили протиснуться вперед, будто это могло ускорить переход на противоположный берег. Среди военных мелькали мужчины в гражданской одежде, тащившие чемоданы и узлы, было много женщин с детьми на руках. Некоторые стремились уйти из города, напуганные рассказами о зверствах фашистов. Но большинство принадлежало к тем, кто не хотел да и не мог оставаться при немцах: члены партии, руководящие работники, старые большевики, их семьи. Многие были занесены гитлеровцами в «Особую розыскную книгу СССР» и подлежали уничтожению в первую очередь.

Поповьянц и Бумагина старались не отставать от повозок с ранеными. В толчее на спуске легко было потеряться.

Немцы усилили обстрел. Снаряды рвались теперь по всему берегу, и на подходе к мосту люди двигались перебежками. При очередном артналете падали, выжидая момент, когда можно вскочить и устремиться вперед. Поповьянц и Бумагина последние сто метров тоже преодолевали рывками.

Подводы с ранеными въезжали уже на мост, и бойцы с зелеными петлицами, несущие на переправе патрульную службу, торопили возниц. Неожиданно перед Поповьянцем вырос лейтенант в начищенных до блеска сапогах и новеньком обмундировании. Белоснежная полоска подворотничка плотно облегала тонкую шею. «Как с картинки сошел», — подумал Поповьянц, невольно взглянув на свою пропотевшую, в бурых пятнах запекшейся крови гимнастерку.

— Куда? — закричал лейтенант. — Кто такие?

От неожиданности Рафаэль опешил, но тут выступила вперед Бумагина.

— Вы почему голос повышаете, товарищ лейтенант? — гневно спросила она. Обычно стеснительная, военфельдшер в трудную минуту умела постоять за себя и за других. — Кто вы такой, чтобы кричать на военврача, сопровождающего раненых?

Лейтенант, не ожидавший отпора, отступил на шаг и растерянно захлопал длинными, как у девушки, ресницами. Ярко-голубые глаза, по-детски полные щеки, мягкая ямочка на подбородке выдавали его юный возраст.

— Простите, ради Бога! — совсем не по-уставному попросил лейтенант. — Нет времени вглядываться в знаки различия. Меня назначили начальником охраны моста. — Лейтенант обращался к девушке и деликатно представился: — Якунин, с вашего позволения, лейтенант войск НКВД… Понимаете, на этом посту суровость нужна, потому как лезут тут всякие…

Он выразительно поглядел на стоявшего неподалеку командира со значком ворошиловского стрелка на гимнастерке. Командир был разгневан. Тонкие губы поджаты. Белесые брови нахмурены. Взгляд серых пронзительных глаз буравчиком ввинчивался в лейтенанта. Догадавшись, что речь идет о нем, офицер подошел и представился: