Повез Андрей на паре кургузых вяток, 8 пробила сковородка. Только выехали на городскую площадь, Даринька велела – «в лавку Пониткова». Шепнула: «Скрягу сейчас увидим». Андрей сказал: «Жо-ох старик, а милиенщик страшенный… собак не держит, не кормить чтобы, ночью лаять во двор выходит, я сам слыхал».

Зашли к Пониткову. Это был большой лабаз, забитый кулями овса и соли, мешками с мукой, ящиками бакалеи. За прилавком, меж стеклянными банками пряников и мармелада, белела борода веером. Понитков пил желтый чай с огрызком сахару и черной корочкой. Удивился таким покупателям: на паре, в какой коляске! Накрыл сахарок от мух, привстал и внимательно оглядел.

– Вы купец Понитков? – спросила Даринька.

– Самый я. Чего изволите, сударынька?

Даринька сказала, что много лет у него забирают, из Уютова.

– Из… Уютова? что-то не слыхал-с… У-ютова?..

– Ах, все я… из Ютова.

– Так-так… вы, стало-ть, новые владельцы… слыхал-слыхал, оченно хорошо слыхал-с… Присесть барышне выбери там чего! – крикнул он мальчишке. Тот грохнул об пол ящик. – Не взыщите уж, была табуреточка, да разлезлась. Изволите чего приказать?

– Запишите… мятных пряников полпуда. Для певчих наших.

– Это вот хорошо, барышня… певчие там – архангельский прямо глас.

– Да, да… это вы пример показали нам… все помнят, как пряничков им прислали. Вот и мне в голову пришло.

Старик умильно взглянул на Дариньку.

– Быдто и посылал, напомнили… а то забымши. Сказываете, помнят?

– Как же ласку не помнить! всех так растрогали.

– Чего ж тут, послал пустячки, – пошарил исподлобья старик по банкам, – не стоит и разговору вашего.

Велела еще леденцов, «и еще мармеладцу, хоть по пять фунтиков. Да Покровским ребятишкам сластей каких фунтов десять…»

– И ребятишкам можно-с, хоть и баловство. Прикажете записать-с?

– Нет, сейчас заплачу.

Расплатилась из сумочки. Старик проводил до коляски, раскланялся уважительно, сказав:

– Так-так… слыхал-слыхал… о-ченно хорошо слыхал-с, дай Господи.