Учитель радовался. Сами о том не подозревая, учащиеся развивали устную русскую речь…

Пес же действительно был достоин жалости. Никто еще ни разу не слышал, как он лает, а на селе нелающая собака все равно что немой человек. Да и как не гнать пуделя в три шеи, если он завел обыкновение наведываться в курятники? Сам научился давить клыками яички, и не три штуки, как велел Арион, а по десятку в день: закудахчет где-нибудь курица, пудель тут как тут, кружит у насеста. Мужики собирались его пристрелить, но в один прекрасный день обнаружили у себя на задворках выводки маленьких пуделят. От этой игры природы даже повеселели:

— Арион Первый был лысый, как детская попка, Арион Второй облезлый, как Синькин-старьевщик, а мой Арион Третий, братцы, — настоящее чудо, на выставке такого не купишь! Жулька позавчера принесла, причем троих сразу, — кучерявые, бархатные, хоть сейчас шапку шей.

— А что его папаша, алименты не платит? Вижу, совсем одичал, за барсуками по лесу гоняется, не только за индюшатами…

Словно вчера вечером все это происходило. Но что же было за все это время? Где устраивался на ночлег Арионов пудель, где укрывался от непогоды? Время шло себе, и был день, и было утро, и снова вечер…

Как-то утром очутился он в глубине двора Деспины, той самой, что никак не могла забыть Ангела. Трудится в поле, готовит обед или ложится спать — все вспоминает тот день, когда Ангел повел ее в спальню мельничихи и она впервые в жизни увидела себя сразу со всех сторон.

Проснется Деспина поутру, встанет, и первая мысль — надо бы по воду сходить, — ой, ох, ах! — как забыть тот час, когда он пил воду из ее ведра на коромысле…

И, как лукавый лис, вьется мыслишка: а что? Сбегаю вниз, вода из долины Марии такая мягкая да сладкая… Хоть без мыла стирай, фасоль поставишь варить — в пять минут готова, а выпьешь глоток — и завтракать не нужно. Может, и баде Ангел, как тогда, навстречу выйдет:

— Одна ты у меня осталась, Деспина! Без подписки, говорю, осталась. Ну, чем тебя порадовать? Писем нет, ты и сама никому не пишешь. Вот «Женщина Молдавии», держи, — Замфира Поноарэ уехала, а журнал приходит. Почитай там в конце, как выводить веснушки.

«Вот оно как! Значит, я и некрасивая для него, и глупая, и ему лишь бы подписка была. Недоставало еще слушать про веснушки?! Фу ты, ей-богу, так ведь в два счета и разругаешься, словечком не перемолвясь!..»

А что удивляться — дня не проходит, чтоб не грызла Деспину тоска по Ангелу. И еще чего выдумала: будет Ангел каждый день в воротах газетой помахивать! Да она тогда совсем иссохнет, как заброшенный колодец.