– Я думал, мы сегодня вечером уедем обратно. Понимаешь… я послезавтра должен петь… Ну, «Песню Джима». Я обещал. В школьном хоре…

– Записался, что ли?

– Ага…

– И ничего не говорил!

Он завздыхал и засопел.

– Ну а если пропустишь это выступление, что страшного? Тебя же отпустили в эту поездку…

Петька молчал. И я чувствовал, что для него эта песня в назначенный день – очень важное дело. Может быть, связь между прошлой и нынешней жизнью. Может быть, способ отчистить эту песню от липкого воспоминания о Полозе. Или что-то еще. Какое-то внутреннее оправдание и утверждение…

Петька прошептал, глядя в пол:

– Ты, наверно, думаешь: «Вот какой… бессовестный. Сам рвался искать мамину могилу, а нашел – бросает…»

– Ну что ты, Петушок. Кто бросает? Ладно, уедем завтра, а потом вернемся. Через неделю. Или в ближайшие каникулы… Правда, у меня тут еще было дело, хотел провернуть поскорее…

– Какое?

– В архив хотел заглянуть, кое в чем разобраться… Ну ладно, потом…

Петька вскинул глаза:

– А почему потом? Ты оставайся, а я поеду. Маленький я, что ли?.. Ну позвони дяде Юджину, он меня встретит. А из поезда я куда денусь?

Это была мысль! Но в первый момент я отогнал ее со страхом. Отпустить Петьку от себя? Жутко подумать. Изведусь я тут от беспокойства…

– Пит, я ведь все равно не смогу быть всегда как пришитый к тебе. Я же… расту…

Он был, конечно, прав. И, почуяв мои колебания, он добавил уже с улыбкой:

– Чего ты боишься-то? Полоза все равно больше нет на свете.

Зря он сейчас вспомнил о Полозе. Но с другой стороны… Сколько можно жить с суеверным страхом? Да и в самом деле, куда Петька денется, будучи под неусыпными очами Карины и Юджина?

А мне очень хотелось задержаться в Старотополе. Не отпускал он меня своими неразрешенными загадками.