«Милая мама! Будь так добра, вели прислать мне колье – отцовское наследство. Видишь ли, в интересах своего мужа я снова должна появляться в обществе, и оно мне понадобится. Твоя Эдит».
Письмо выпало из рук леди, и она со слезами уткнулась в подушку.
Джилберт застал жену за увлекательным занятием: она помогала кухарке и горничной сервировать к обеду стол. Будни в Сент-Джонс-Вуде протекали размеренно. Молодожены жили в полном взаимопонимании, не докучали и симпатизировали друг другу, часто и подолгу разговаривали, иногда ужинали в ресторане, но избегали всяческих нежностей. Вряд ли их можно было уподобить брату и сестре – им пока не хватало взаимного доверия, они еще не изучили в полной мере достоинства и недостатки друг друга и оставались чужими, но каждый день приносил им новые открытия.
Так, Джилберт узнал, что эта молчаливая девушка с грустными серыми глазами обладает отменным чувством юмора, умеет весело и беззаботно смеяться и хорошо разбирается в людях.
Эдит, в свою очередь, обнаружила в муже огромную силу воли, настойчивость и неутомимость, с которыми он осуществлял свои планы. Он тоже оказался более общительным и разговорчивым, чем она предполагала. Он немало перевидал на своем коротком веку, исколесив не только Европу, но и Азию, и часто рассказывал ей о Персии, которую особенно любил.
Она ни разу не коснулась в беседах того, что произошло в памятный вечер после их свадьбы. Тогда она призналась ему в нелюбви, а потом увидела в окно девушку с кротким, прекрасным личиком; та играла на скрипке мелодию, щемившую сердце. Какая-то тайна окутывала Джилберта, но Эдит о ней не знала, а лишь предполагала, что она связывает ее мужа с юной музыкантшей. Но каким образом? Типично женское любопытство с каждым днем все больше овладевало Эдит.
Нет, она не ревновала мужа и не злилась на скрипачку – просто ей казалось, что та своей одухотворенной игрой то ли намекает на былые страдания, то ли пророчит какую-то беду. Одним словом, сцена выглядела очень странно, если не сказать мистически, и Эдит пообещала себе выяснить, что скрывается за этими эмоциями. Ее ничуть не пугало то, что разгадка огорчит ее, или даже оскорбит, или породит в ней неприязнь по отношению к тому человеку, с которым она обвенчалась и чье имя носила.