Прикрывая горло тонкой рукой, Вилена с треском захлопнула форточку, спрыгнула на пол и увидела в окно, как громоздкая фигура, напоминающая шкаф, сутулясь более обычного, пересекла двор и сразу за калиткой растворилась в снегопаде.

— Что там за шум у тебя, Вилена? — спросил из-за перегородки отец.

— Я проветривала комнату, — не сразу отозвалась Вилена.

— Да ведь и так холодно. — Отец повернулся на диван-кровати. — Я думаю, не протопить ли нам на ночь еще раз?

Вилена не ответила. Она лежала с открытыми глазами, и предметы, расположенные в комнате, постепенно проступали из небытия. Письменный стол на двух тумбах, в которых нашли приют ее старые куклы и игрушки. Допотопный желтый комод с металлическими ручками в виде перевернутой створки морской мидии. Стул с необыкновенно высокой спинкой, сиденье которого было обито натуральной кожей и так хорошо и вкусно пахло. Раньше этот стул находился в кабинете у отца, и она очень любила сидеть на нем и читать какую-нибудь умную книгу, составляя список вопросов на отдельной бумажке. Вечером, вернувшись из института, отец серьезно и подробно отвечал на каждый ее вопрос. А потом купили новую мебель, и стул переехал сюда, на дачу. И здесь Вилене было уже нетрудно отстоять его для своей комнаты. А еще шифоньер горбился в углу, привалившись спиной из деревоплиты к простенку. На нем лежал разобранный подростковый велосипед со спущенными, жалкими шинами.

— Доченька, ты спишь? — различила Вилена настороженный шепот матери.

Вилена слышала, как поднималась мать по деревянной лестнице на второй этаж, сопровождаемая бурными напутствиями чем-то взволнованной Аглаи Федоровны. Теперь она могла даже отличить ее дыхание от дыхания снега за окном и разглядеть в темноте ее профиль, срезанный по пояс лестничным люком.

— Виленочка, доченька, ты в самом деле спишь? — вновь спросила мать.

— А что случилось? — не выдержал, откликнулся из-за перегородки отец.

— Ох, извини, я тебя разбудила? — быстро и уже погромче заговорила мать. — Я только хотела спросить, поели вы или нет. Там в холодильнике всего полно; холодец, сыр, колбаса…

— Спасибо, Саша, мы поели.

— Как-то нехорошо получается, Эрик, — вздохнула мама. — Мы у Горелкиных, а вы одни здесь. Почему ты не пошел с нами?

— Я не хотел оставлять Вилену одну.

— Но, возможно, пошла бы и она…

— Вряд ли… Ведь недаром она так похожа на свою прабабушку… Извини, Саша, я хотел еще немного позаниматься…

— Да, конечно, — Мама выдержала длинную паузу и вдруг с неподдельной горестью сказала: — А мне было так одиноко без вас…