Юрий Ковалев Повести

Юрий Ковалев

Повести

ВЫСТРЕЛА ОН НЕ УСЛЫШАЛ

ВЫСТРЕЛА ОН НЕ УСЛЫШАЛ

...Если долго дышать на стекло, разрисованное за ночь морозом, да потом еще скрести это место ногтем, тогда в занавеске изо льда появится маленькая дырочка-глазок. И потом через этот глазок можно увидеть кусок двора, засыпанного снегом по самый плетень, покосившуюся, сорванную с верхнего навеса половину ворот. Другую половину Мишка с дедушкой повалили и порубили на дрова еще на прошлой неделе. А вот эта, вторая, никак не поддавалась. Дедушка сам ворота делал и сам навешивал их, потому они такие крепкие. Когда дедушка был молодым, работал в кузнице и был намного сильнее ворот, а теперь ворота сильнее... Мало силы осталось у дедушки, потому что он уже старый, а сам Мишка еще не успел набрать силу... Даже последнюю, наверное, растерял с тех пор, когда началась война...

А когда же она началась? Ведь, кажется, совсем недавно у них в школе был утренник, и Мишке на нем подарили книгу с надписью — «За отличную учебу и примерное поведение». Мишка почти не расставался с книгой, на обложке которой молодой, лихой кавалерист несся в атаку, размахивая шашкой; он открывал первую страницу, любуясь своими именем и фамилией, выведенными красивым почерком.

А потом началось это. Страшное. То, чего еще никогда не было в Мишкиной жизни. Кругом только и слышалось: «Война, война, война!» Казалось, взрослые забыли все другие слова. Теперь Мишка целыми днями не видел отца с матерью. Когда они уходили, когда приходили, он не знал, не видел, не слышал. Может, они вообще не приходили и не уходили, а так и оставались там, где были: в поле, на ферме, в конюшне или правлении колхоза.

А однажды Мишка столкнулся с матерью, обрадовался, уткнулся ей лицом в грудь.

Мать взлохматила Мишке волосы, поцеловала в голову, прошептала так тихо, что Мишка скорее почувствовал, чем услышал ее слова:

— Ты уж, родной, не серчай на нас... Прости нас с отцом! Сам видишь, что делается на белом свете-то... Кругом горе какое! Война идет к нам — подумать только! И про тебя мы забыли совсем. ...Да нет, сыночек, не забыли! Хоть отец, хоть я ночью возле твоей постели постоим минуту-другую — и то легче становится... А фашист недалеко уже... Слышишь, как громыхает?

И Мишка совсем ясно услышал накатывающийся издали глухой, непрерывный гром, какой всегда бывает, когда из-за леса к селу незаметно подкрадывается гроза. Только раньше грома и молнии не боялись, и все старые люди говорили, что это Илья-пророк в золоченой колеснице катается по небу, а теперь даже мама со страхом смотрит в ту сторону, где непрестанно гремит, и другие тоже смотрят туда со страхом, переглядываются, вздыхают тяжело.