Димиресту вспомнились слова, сказанные им этим вечером Гвен, и он повторил их снова:

– Нерожденное дитя еще не наделено жизнью. Это не индивидуум, это эмбрион.

– А позвольте узнать, видели вы когда-нибудь абортированного ребенка? – спросил Хэррис. – То, что вынуто из чрева?

– Нет, не видел.

– А мне довелось однажды. Он лежал в стеклянной банке с формальдегидом в шкафу у моего приятеля-доктора. Не знаю, откуда он у него взялся, только приятель сказал мне, что если бы жизнь этого эмбриона не оборвали, если бы его не абортировали, получился бы нормальный ребенок, мальчик. Да, это был эмбрион, как вы изволили выразиться, и вместе с тем это был уже маленький, вполне сформированный человечек: забавное личико, ручки, ножки, пальчики, даже крошечный пенис. Знаете, что я почувствовал, глядя на него? Мне стало стыдно. Я подумал: а где же, черт подери, был я, где были все порядочные, еще не утратившие человеческих чувств люди, когда совершалось убийство этого беззащитного существа? Потому что совершилось именно убийство, хотя мы обычно избегаем употреблять это слово.

– Я же не предлагаю, черт побери, вынимать из утробы матери ребенка, когда он уже сформировался!

– А вам известно, – спросил Хэррис, – что через восемь недель после зачатия у зародыша уже намечено все, чему положено быть у новорожденного ребенка? А на третьем месяце зародыш даже выглядит как ребенок. Так где тут можно провести границу?

– Вам бы следовало стать адвокатом, а не пилотом, – проворчал Димирест. Однако этот разговор невольно заставил его задуматься: на каком месяце может быть сейчас Гвен? Он прикинул: если это случилось в Сан-Франциско, как она утверждает, тогда, значит, восемь-девять недель назад, и, если верить Хэррису, у нее во чреве – почти полностью сформировавшийся ребенок.

Подошло время для очередного рапорта на КДП. Вернон Димирест выполнил это сам. Они поднялись уже на тридцать две тысячи футов над землей, подъем был почти закончен, еще несколько секунд – и они пересекут границу Канады и пролетят над югом провинции Онтарио. Детройт и Виндзор, два города-близнеца по обе стороны границы, обычно издалека встречали их яркими всполохами огней. Но сегодня кругом был непроглядный мрак, и только где-то внизу – затянутые облаками города. Димирест вспомнил, что детройтский аэропорт закрыли перед самым их взлетом. В обоих городах сейчас бушевала вьюга, передвигавшаяся на восток.

Димирест знал, что там, у него за спиной, в пассажирских салонах Гвен Мейген и другие стюардессы разносят напитки по второму разу, а в салоне первого класса – еще и горячие закуски на дорогих фарфоровых тарелочках.