– Машина слушается управления?

Хэррис утвердительно кивнул.

– Если не отвалится хвост, мы еще можем выкарабкаться из этой передряги. – Он добавил, что руль направления заедает. – Кто-то из пассажиров решил устроить небольшой фейерверк?

– Вроде того. И пробил в самолете довольно-таки большую дыру. Забыл измерить.

Их беспечно-небрежный тон был лишь маской, и оба это понимали. Хэррис все еще продолжал выравнивать самолет, удерживая его на постоянной высоте и на курсе. Он сказал, желая приободрить коллегу:

– План у вас был отличный, Вернон. Все могло бы пройти как по маслу.

– Могло бы, но не прошло. – Димирест повернулся ко второму пилоту. – Ступайте в туристский салон. Осмотрите повреждения и доложите по внутреннему телефону. Потом помогите, чем сможете, людям. Нам надо знать, много ли пострадавших и насколько серьезно. – И только тут впервые Вернон Димирест позволил себе сформулировать ту мысль, которая подсознательно жгла его мозг. – И выясните, что там с Гвен.

С Торонтского центра начали поступать сведения, которые запросил Энсон Хэррис: аэропорт Торонто все еще закрыт – все взлетно-посадочные полосы заметены снегом. В детройтском аэропорту все взлетно-посадочные полосы закрыты для регулярных рейсов, но в случае крайней нужды и экстренной посадки снегоуборочные машины могут расчистить полосу три, левую. На полосе – пять-шесть дюймов снега, под ним – лед. Видимость в Детройте – шестьсот футов и перемежающийся шквальный снегопад. В аэропорту Линкольна все взлетно-посадочные полосы расчищены и могут быть использованы, кроме полосы три-ноль, которая заблокирована и потому временно закрыта. Видимость – одна миля, ветер северо-западный, порывистый, тридцать узлов в час.

Энсон Хэррис сказал Димиресту:

– Я не намерен выливать горючее.

Димирест понял ход мыслей Хэрриса и утвердительно кивнул. Даже если им удастся довести самолет до аэропорта, посадка неизбежно будет трудной и опасной из-за большого запаса горючего, которое они должны были израсходовать в полете до Рима. Тем не менее при наличии повреждения выливать горючее еще рискованнее. В результате взрыва и поломок в хвосте могло возникнуть короткое замыкание или трение металла о металл, вызывающее искры. При сливе горючего в полете одной искры будет достаточно, чтобы лайнер превратился в пылающий жертвенный костер. Оба пилота рассуждали так: лучше не рисковать в воздухе и пойти на тяжелую посадку.

Однако по тем же соображениям посадку в Детройте – ближайшем крупном аэропорту – можно было производить лишь в самом крайнем случае. При большом весе самолет приземлится на повышенной скорости. Нужна длинная посадочная полоса, чтобы за время пробежки успеть затормозить. А полоса три, левая – самая длинная в Детройтском городском аэропорту, – покрыта снегом и обледенела, условия – хуже не придумаешь.