— Где ты пропадала? — встревоженно спросил он. — Я уж стал беспокоиться… Два часа прошло.

— Разве? Извини, папа…

— Я сейчас спущусь.

— Хорошо. Я здесь, папа. Не беспокойся. Я жду.

Минут через пять он появился, показал вахтеру удостоверение, провел за собой Наталью. Вахтер давно знал ее, но всякий раз смотрел настороженно, с явной подозрительностью. Такая уж у него была работа…

Сначала они шли по экспериментальным цехам, где все двигалось, шумело, грохотало, звенело, стучало, — Наталью всегда охватывал здесь почти мистический страх: так и казалось, что что-нибудь сейчас сорвется на голову или наедет какая-нибудь тележка. Это был завод подъемно-транспортного оборудования, и здесь, в экспериментальных цехах, испытывалось и проверялось то, что поначалу разрабатывалось в лаборатории отца. И только после сотен испытаний какая-нибудь новая лебедка или — того замысловатей — кран-балка шли на конвейер, внедрялись в основное производство. Наталья никогда не любила технику, не понимала и даже боялась ее, но, может быть, именно поэтому боготворила отца — он был настоящий мужчина, увлеченный своей работой до страсти, и не просто там теоретик, а практик, экспериментатор: после института пришел на завод простым инженером, увлекся изобретениями и усовершенствованиями, попал в экспериментальный цех, потом в лабораторию, защитил кандидатскую диссертацию (кандидат технических наук) и вот уже шесть лет руководил лабораторией. И пока Наталья не побывала на заводе, не увидела отца на работе — впервые это произошло года три-четыре назад, она воспринимала отца как-то совершенно по-другому: всегда он был для нее только домашний, добрый, мягкий, умный, ироничный, смешливый, а тут вдруг она узнала, насколько он может быть жестким, властным, нетерпимым, но все это не самое главное — она увидела, что он, оказывается, такой увлекающийся, такой неистовый в работе, — с тех пор, наверное, и сдвинулось что-то во взрослеющей душе Натальи: она теперь не просто любила отца, она уважала его — он был человек слова и дела, ума и сердца, а как этого не хватает в жизни (уже тогда Наталья задумывалась над этим)…

Прошли цеха; прошли отделы лаборатории; только собрались заходить в кабинет отца — сбоку вынырнул Сережа Марчик. Марчику отец прощал все — молодой, почти мальчишка, этот парень с руками токаря-виртуоза и головой академика мог выточить любую деталь, но при одном условии: исполнение не слепое, а творческое, возможны, так сказать, коррективы творца Марчика. Отец, улыбаясь, всегда соглашался с ним. Еще одна слабость Марчика — когда видел Наталью в лаборатории, кричал: «Не проходите мимо!» — и без всякого зазрения совести набивался в женихи.