Радиотехника, которой в те годы увлекалась молодежь, потускнела и спасовала перед новым влечением. После службы в армии Сергей Болдырев поступает в Литературный институт им. Горького, работает одновременно журналистом.

Тогда было еще одно увлечение у молодых — таинственная, неодолимо зовущая к себе Арктика. Были времена челюскинцев, папанинцев, зимовок, дрейфов и перелетов через ледяные безмолвные пустыни.

Именно сюда едет в поисках прототипов своих будущих литературных героев молодой журналист. Индигирка, Магадан, Колыма. Не теперешние, с благоустроенными пятиэтажными домами, центральным отоплением в квартирах, аэропортами, электричеством и столовыми диетического питания.

Мне в тридцатые годы довелось провести детство в Заполярье, и я очень хорошо знаю, какое оно было в те годы. Бревенчатые домишки, заметаемые в пургу по крыши, железные камельки и снежная куржава в углях, рейсовый пароход раз в месяц, железные ложки, которые при входе в столовую получали, а при выходе обязаны были сдать, сухари по карточкам, цинга и один букварь на десятерых. И полярная ночь, такая же, как и теперь.

«Шли теперь на большую пустынную реку заново складывать по бревнышку жизнь», — удивительно точно напишет потом С. Болдырев про те времена в своем первом романе «Дорога к большой реке», который был выпущен в свет издательством «Молодая гвардия» в 1948 году и за который автор был принят в члены Союза писателей СССР, минуя существовавший тогда для приема кандидатский стаж.

Сейчас мы осваиваем великую, богатую и не очень покорную Сибирь. Говорим и пишем о БАМе, о Лабытнанге и Сургуте, о Ямале и Билибино.

Магадан, Норильск и Воркуту поминают теперь привычно и без малейшей романтики, как обжитую издревле Рязань, как Томск или, по крайней мере, Читу.

А ведь были первопроходцы, без которых, может быть, и сейчас еще не возникло бы то, о чем привычно говорим, что включаем деловито в контрольные и отчетные цифры перспективных и годовых планов.

«…Луконин посмотрел на белесую, посохшую от мороза землю. Не родила хлеба, неприютная земля, лом ударялся в нее, как в камень, отбивая острые осколки».

«…Луконин посмотрел на белесую, посохшую от мороза землю. Не родила хлеба, неприютная земля, лом ударялся в нее, как в камень, отбивая острые осколки».

Бульдозер, экскаватор сменили сейчас лом. Но прочее осталось для бамовцев, для нефтяников Сургута, для проходчиков Талнаха таким, каким оно было тысячи лет назад.

Люди стали другими. Один из героев романа «Дорога к большой реке» в инвентарной описи имущества именует теодолит как «научную трубку с подставкой для осматривания». Сейчас это вызывает улыбку. Но так было, и мы должны сейчас вместе с автором поклониться тем первопроходцам.