Достоевский намеревался ответить Щедрину, но не осуществил этого намерения.
Интересна запись в дневнике В. Н. Третьяковой (жены основателя Третьяковской галереи) от 5 ноября 1879 г. о чтении ею вместе с мужем первых трех книг „Карамазовых“, которые „послужили мотивом“ для их „долгих бесед“ и духовно сблизили их. Через полгода, в июне 1880 г., В. Н. Третьякова снова записала в дневнике: „Это время я читала вещих «Братьев Карамазовых“ Достоевского и наслаждалась психическим анализом вместе с Пашей, чувствуя, как в душе все перебирается и укладывается как бы по уголкам все хорошее и мелкое. Благодаря «Братьям Карамазовым“ можно переработаться и стать лучше».[76]
Отклики на роман, относящиеся к 1880 г., были не столь многочисленны, как отклики 1879 г. Это можно объяснить желанием отложить обсуждение романа до тех пор, пока не будет закончена его публикация.
В начале августа 1880 г. К. П. Победоносцев — по-видимому, намеренно — прислал Достоевскому отзыв К. Н. Леонтьева о Пушкинской речи и „Карамазовых“, что вызвало ответную реплику писателя в письме Победоносцеву от 16 августа 1880 г.: „Благодарю за присылку «Варшавского дневника“; Леонтьев в конце концов немного еретик — заметили Вы это? Впрочем, об этом поговорю с Вами лично, когда в конце сентября перееду в Петербург, в его суждениях есть много любопытного“ (XXX, кн. 1, 210).
Статьи К. Н. Леонтьева „О всемирной любви“ (1879–1880) имеют для понимания и оценки „Карамазовых“ принципиальное значение. Отражая и свое собственное мнение строгого ревнителя православия, и взгляды консервативно настроенных церковных кругов, автор подверг в них роман и Пушкинскую речь суровой критике за отступление от ортодоксальной церковной догмы и „слишком розовый оттенок, вносимый в христианство