— Что же толкнуло ее на самоубийство?

— Не могу сказать с уверенностью, у меня есть лишь подозрения; да притом говорится в Священном писании: простите усопшим. Долг наш — молиться за них, а не требовать их к ответу.

Приходский священник, ведший эти речи, был тот самый отец Бенто родом из Повоа, который даже в пору молодости, столь жадной до чужих тайн, требовал, чтобы его собеседник, секретарь судьи, не пятнал злоречием неостывшего праха утопленницы.

Генерал воздержался от расспросов; падре, однако, прибавил:

— Развалины эти скоро исчезнут. Жоан да Лаже умер в бедности. Все, что у него было, он заложил казне и религиозным братствам. Жена его умерла с горя в доме своих родичей, где-то в Баррозо, а он после ее смерти проел и пропил тридцать тысяч крузадо. Один бразилец купил у него этот дом и угодья, они до самой реки тянутся; сейчас он сносит дом, хочет построить виллу. Пока еще цел верхний этаж, где была когда-то спаленка Жозефы. Оттуда я провожал тело покойной в церковь. Сдается мне, вас опечалила история бедной девушки, ваша милость, — сказал викарий, заметив, что старый генерал с трудом сдерживает слезы.

— Стариков разжалобить легко... Продолжим прогулку, сеньор викарий. Отсюда начинается спуск к Каменному Броду?

— Да, по этому Проулку; а затем нужно перебраться на выгон, что справа. Я вас доведу до того места, нам по пути: я собираюсь проведать одну болящую, которая живет на берегу реки.

Когда они вышли к Каменному Броду, генерал спросил:

— Вы никогда не слышали, сеньор викарий, историю про младенца, которого нашли здесь в реке, когда он плыл в колыбели по течению?

— Это было близехонько отсюда, в сотне шагов, там, где река образует заводь. Я очень хорошо помню, что младенца нашли в ту самую ночь, когда утонула Жозефа да Лаже. Это совпадение навело многих на всякого рода домыслы и догадки; но я осуждаю слишком поспешные выводы. Да в этих краях и всегда были грешницы, полагающие, что им удастся скрыться от ока божьего, если они утаят от людских глаз детей, которых обрекут участи подкидышей.

— Я слышал, что младенец остался в живых.

— Да, сеньор, младенец был здоровенький и сухой в своей ивовой плетенке, его нашел во время рыбной ловли крестьянин, что арендовал ферму Санта-Эулалия у семейства Валадарес. Все попытки узнать, кто мать, так ничем и не кончились.

— А человек, который нашел младенца, уже умер?

— Нет, жив; его фамилия Брагадас, и он родился в этом приходе. На днях, листая церковную книгу, я наткнулся на запись о его рождении: ему уже исполнилось восемьдесят. Но с ним приключилась удивительная вещь, точно в романе. Брагадас теперь арендует ферму у той самой сиротки, которую когда-то нашел!