Под Джонсборо идут бои – это было все, что стало известно, но как разворачиваются события на поле боя, не мог сказать никто, и самые дикие слухи терзали город. Наконец из Джонсборо прискакал вестовой с утешительным известием: янки отброшены от железной дороги. Однако им удалось ворваться в Джонсборо – они сожгли вокзал, перерезали телеграфные провода и при отступлении взорвали железнодорожные пути на протяжении трех миль. Инженерные войска работают как одержимые, восстанавливая железнодорожную колею, но на это потребуется время, так как янки выдрали из земли шпалы, сложили из них костер, навалили поверх выдранные рельсы, раскалили их докрасна, а потом обвили ими телеграфные столбы, превратив их в подобие гигантских штопоров. А где сейчас достанешь новые рельсы, где сейчас достанешь какой-нибудь металл!

Нет, янки не дошли до Тары. Тот же самый вестовой, который привез депеши генералу Худу, заверил в этом Скарлетт. На другой день после сражения, как раз перед отъездом в Атланту, он встретил в Джонсборо Джералда, и тот попросил передать ей письмо.

Но что понадобилось папе в Джонсборо? Молодой офицер, отвечая на ее вопрос, отвел в сторону глаза. Джералд пытался найти в военных частях врача, который мог бы поехать с ним в Тару.

Стоя на залитой солнцем веранде и произнося слова благодарности за хлопоты, которые взял на себя этот офицер, Скарлетт почувствовала, что у нее слабеют колени. Кэррин умирает, иначе Джералд не стал бы искать доктора, доверился бы искусному врачеванию Эллин! Когда молодой офицер ускакал, подняв облачко красной пыли, она дрожащими пальцами вскрыла конверт. В Конфедерации иссякли запасы бумаги, и Джералд написал свое послание между строчек ее последнего письма к нему; прочесть его было нелегко.

«Дорогая дочка, твоя мать и обе сестры больны тифом. Они очень тяжело больны, но мы должны надеятся на лучшее. Когда мама слегла, она попросила меня написать тебе, чтобы ты ни под каким видом не приезжала домой, не подвергала себя и Уэйда опасности подхватить заразу. Она шлет тебе привет и просит помолиться за нее».

«Помолиться за нее!» Скарлетт вихрем взлетела по лестнице к себе в спальню, упала на колени возле кровати и взмолилась господу так горячо, как никогда еще не молилась за всю свою жизнь. Она не читала привычных молитв, просто повторяла снова и снова:

– Матерь божья, не дай ей умереть! Я всегда буду хорошей, только не дай ей умереть! Не дай ей умереть!.

Всю следующую неделю Скарлетт в ожидании вестей металась по дому, словно раненое животное, вздрагивала, услыхав стук копыт, опрометью сбегала ночью по лестнице, если какой-нибудь солдат стучался в дверь, но из Тары вестей больше не было, и ей мнилось, будто весь континент, во всю свою ширь, лег между нею и родным домом, хотя она и знала, что до поместья всего двадцать пять миль пыльной дороги.