Принимая одобрение, выраженное таким образом, мы можем делать это без чувства превосходства или ложного смирения. Мы радуемся вместе с человеком, выражающим одобрение.

Эпилог

Эпилог

Однажды я спросил у дядюшки Юлиуса, как ему удалось развить в себе такую потрясающую способность делиться и сострадать. Кажется, я уважил его своим вопросом. Он задумался, прежде чем ответить. «У меня были хорошие учителя», — сказал наконец он. Я спросил о них, и дядя Юлиус поделился воспоминанием: «Лучшей учительницей для меня стала твоя бабушка. Ты помнишь ее уже больной, поэтому не знаешь, какой она была на самом деле. Рассказывала ли тебе мама, что во время Великой депрессии, когда один портной разорился и потерял жилье, твоя бабушка взяла его с женой и двумя детьми жить к себе?» Эту историю я хорошо знал. Она произвела на меня сильное впечатление, когда я впервые услышал ее от мамы, потому что у меня в голове не укладывалось, как бабушка умудрилась приютить портного с семьей в маленьком домике, где уже растила девятерых детей!

Дядюшка Юлиус вспомнил еще несколько историй о бабушкиной сострадательности — все их я слышал в детстве. А потом он спросил:

— Твоя мама ведь рассказывала тебе про Иисуса?

— Про кого?

— Про Иисуса.

— Нет.

История про Иисуса стала последним предсмертным подарком моего дяди. Она произошла на самом деле. Однажды у дверей бабушки остановился какой-то человек, просивший еды. Ничего удивительного в этом не было. Хотя бабушка жила очень бедно, все в округе знали, что она накормит любого, кто придет к ее дверям. Человек зарос бородой, его черные волосы были всклокочены. Одежда превратилась в лохмотья. На шее висел крестик из веточек, скрепленных бечевкой. Бабушка пригласила его на кухню поесть и спросила, как его зовут.

— Меня зовут Иисус, — ответил он.

— Иисус, а дальше?

— Я Иисус, Сын Божий.

(Бабушка неважно владела английским. Другой дядя, Исидор, позже рассказал мне, что, когда он пришел на кухню, бабушка представила ему этого гостя как «господина Сынбожего».)

Мужчина продолжал есть, а бабушка расспрашивала его дальше:

— Где вы живете?

— У меня нет дома.

— Где же вы будете ночевать? На улице холодно.

— Не знаю.

— Оставайтесь, если хотите.