Завершая эту книгу и отправляя ее в печать, я обрываю себя на полуслове. Нам предстоит прозреть принципы и вехи продвижения человечества на начальном этапе эпохи Преображения, до серафического взрыва. Это потребует большего вникновения в базисную жизнь и ее взаимодействия с земной жизнью. Успех, разумеется, не предрешен.

Весь вопрос, хватит ли времени жизни и справлюсь ли я.

12

По нехватке времени жизни я только объявляю тему художественного прозревания, никак не разворачивая ее.

Художественное прозревание – иной тип творчества, не филический, а филиоадолонический.

Гениальный человек – это человек, обладающий могучей филической волей и творческими возможностями. Он особенно вкусно готовит художественное блюдо людям. Он – филический дух делания, принявший в себе филический дух создания Гения Шестого Лица.

В художнике-прозревателе трудятся вместе художественный гений и адолонический дух. Он – покуда в нем летит диск гения Адолона – охотник. И вместе повар.

Адолонический дух подминает всё в Структуре человека, в том числе и художественного гения. Играющий гений в художнике-прозревателе ставится на службу Адолону и Третьему Лицу. В этом суть и величие художественного прозрения.

Адалон трудится иначе в художнике и мыслителе. Художественные прозрения действенны без осмысления прозревательским мышлением. Автор художественных прозрений вряд ли определенно сам понимает их.

Отличительная и непременная черта художественного прозревателя – задушевная Искренность в сочетании со значительностью личности художника. Неискреннее может быть художественным, но не может иметь веса художественного прозрения. Адолоническая Искренность определенного накала придает художественности всечеловеческое звучание.

Великая литература потому и великая, что гениальное художество живет в ней вместе с адолоническим духом и задушевной Искренностью.

Задушевная Искренность была главной и больной темой Культуры XIX века. Кодекс чести Культуры того времени возвещал Искренность в качестве основы всякого произведения искусства. Главный писатель этого века Лев Толстой – человек предельной задушевной Искренности. Толстой дышит Искренностью, как водолаз кислородом. Иначе он не жив.

Толстой – высший образец филиоадолонической мощи художника-прозревателя Пятого Дня. Ею он покорял людей. Толстовские произведения излучают гипнотическую волю прозревания и Искренности. Им подражать невозможно. Неудачи Толстого («Альберт», «Семейное счастье») неудачны по недостатку Искренности. Именно адолонический дух прекратил дальнейшее написание романа о Петре Первом.