Переживание правовой совести – реальный факт общедушевной жизни в демократических странах. Правовые нормы выставляются в качестве нравственных установлений. По Толстому, право имеет такое же отношение к нравственности, как Богословие – к религии. И то и другое для него есть искусное интеллектуальное и художественное мошенничество, имеющее специальную цель: морально или религиозно оправдать власти (светские или духовные) и правящие сословия. Как Богословие – мнимая религия, Государство – мнимый Хозяин жизни людей, а наука – мнимое знание и понимание, так право для Толстого – мнимая общественная нравственность, блокирующая действие подлинной совести в людских душах.

Мнимодушевность права чрезвычайно опасна, так как она нравственно развращает людей. И прежде всего тех, кто профессионально занят в этой области. "Нет ничего – даже не исключая Богословия, которое так неизбежно развращало бы, не могло бы не развращать людей", – утверждает Лев Николаевич и продолжает: "Не стану советовать профессорам разных "прав», проведшим всю жизнь в изучении и преподавании этой лжи и устроившим на этом преподавании свое положение в университетах и академиях и часто наивно воображающим, что, преподавая свои мотивационные действия этических переживаний и т. п., они делают что-то очень важное и полезное, не стану таким людям советовать бросить это дурное занятие, как не стану советовать это священникам, архиереям, проведшим, как и эти господа, всю жизнь в распространении и поддерживании того, что они считают необходимым и полезным. Но вам, молодому человеку, и вашим товарищам не могу не советовать как можно скорее, пока голова ваша не совсем запуталась, и нравственное чувство не совсем притупилось, бросить это не только пустое и одуряющее, но и вредное и развращающее занятие"(34.54-61).

К началу ХХ1 века в Западном мире установились режимы, которые, при всем несходстве их, ощущают себя так, как никогда не чувствовали себя прежние монархические или теократические общества. И плюралистические, и тоталитарные общества в ХХ веке жили в подспудном ощущении зыбкости оснований своего существования, даже ареальности своей власти над обществом или его самоуправления. Обеспечивающее устойчивость консервативное большинство про себя знает, что режим может существовать только в каком-то искусственном, эйфорическом состоянии – иначе крах. Повсюду страх сдвинуться с места. Оправданный, надо полагать, страх.

Общества, исключительно основанные на мнимосветлом ОНО, – общества промежуточные и, видимо, исторически недолговечные. Общества будущего найдут способ создать иную и весьма устойчивую сплоченность, держащуюся совмещением и взаимоподдержкой темного ОНО и мнимосветлого ОНО.