На второй месяц я нашла под ванной старые духи бывшего мужа, понюхала, поморщилась, вспомнила, как блевала от этого запаха во время беременности. Выбросила духи. Вспомнила, что мне нравятся другие запахи мужских духов. Неожиданно порадовалась. Депрессия начала уходить на второй план, а на первый план вышел…

Месье промискуитет

Месье промискуитет

Я мысленно составила список всех мужчин, с которыми мне запрещал общаться муж. После чего в соцсетях нарочито показушно выложила какой-то трагический пост с черно-белой фотографией и подписью «ну вот и побыла замужем» и годы жизни нашего брака под фото, как на надгробной плите.

В этот же вечер мне позвонил Макс. Макс был из того списка. Из «списка запрещенных мужчин». Это как список запрещенных продуктов, который выдает тебе врач после гемокода, и ты с удивлением произносишь:

— И картошку тоже нельзя?

— Категорически нет.

— И огурцы?

— И огурцы. Ну, кроме одного этого вот огурца. А остальные виды огурцов нельзя, — сурово говорит врач. — Иначе вас разнесет.

И ты понимаешь, что всю оставшуюся жизнь будешь сидеть на одном-единственном огурце. «Запрещенный список» составляет врач и требует от тебя не тащить в рот те продукты, которые указаны в этом злополучном списке. Только врач, в отличие от мужа, не читает твои переписки, не следит за тобой на вечеринках, не спрашивает подозрительно: «Что это за колбасное изделие? Ты его ела?» Врач не уходит с горя в запой, если ты просто понюхала что-то из «запрещенного списка».

Так вот, Макс позвонил в тот же вечер:

— Я щас глянул твой пост… — нерешительно начал Макс. — Ты развелась с мужем?

— Да.

— Блин! Круть! Это… Выходи!

— Блин… Макс, я от этого развода не отошла еще. Я не могу так сразу… Мы же с тобой даже не целовались…

— Я не про замуж! Краснова! Из подъезда выходи!

Шел снег. Макс стоял под козырьком подъезда в каком-то бесформенном пуховике с пучком еловых веток в руке.

— Я это… Короче, не нашел ночью цветов. Я бы принес цветы, клянусь… Но не нашел… Короче, я веток еловых на помойке подобрал. Кто-то выбросил после Нового года, наверное…

Не знаю, почему я это сделала. Может, потому, что вокруг царило новогоднее настроение. Может, потому, что Макс так обаятельно улыбался. Может, потому, что я всегда хотела поцеловать Макса, но раньше чертовы семейные узы запрещали мне даже близко подойти к нему. Может быть, потому, что Макс сам притянул меня к себе и впился своими теплыми губами в мои. Потом мы целовались в лифте, потом на лестничном пролете девятого этажа. Потом был секс около мусоропровода. От мусоропровода пахло протухшим оливье, от пальцев Макса — еловыми ветками, от меня — счастьем.