Зима 1902 года. Малыш, скорее всего, пожаловался на боль в горле. Он выглядел уставшим, и матери показалось, что его лоб чуть горячее обычного. Прошел день или два, Чарльз лежал в постели и вдруг стал белее простыни. У него участилось сердцебиение. Поднялся жар, открылась рвота. Горло опухло так, что каждый вдох давался с трудом. Голова неподвижно лежала на пропитанной потом подушке. Его мать Дженни, скорее всего, знала, что за болезнь мучает ее маленького сына, но так как лекарства от нее не было, она не могла даже осмелиться произнести ее название.

Затем начал плакать Эрл, младший брат Чарльза. Он жаловался на боль в горле. И был очень горячим. Альберт, самый старший из мальчиков, тоже чувствовал себя очень уставшим. И у него тоже болело горло.

Чарльз Морден умер во вторник, 14 января 1902 года. Его отцу, вероятно, пришлось завернуть маленькое тельце в одеяло и отнести в сарай. Мороз сделает свое дело, и останки долежат до весны, когда земля немного оттает и отец сможет вырыть могилу для сына.

На следующий день умерли Эрл и Альберт. Эрлу было два года и десять месяцев. Альберту – шесть лет и четыре месяца. Наверное, отец достал еще два одеяла, завернул тела сыновей и отнес в сарай, где они должны были пролежать до весны.

А потом начали болеть девочки. 18 января 1902 года умерла старшая дочь. Минни Морден было десять лет. В тот же день умерла ее семилетняя сестра Элламанда.

В воскресенье, 19 января 1902 года, от жара умерла малышка Доркас, которой только исполнилось полтора года. В последний раз Джеймс Морден завернул детское тело в одеяло, прошел через заснеженный двор в холодный темный сарай и оставил свою девочку с ее братьями и сестрами ждать, когда закончится долгая зима и их тела предадут земле.

Тот же самый жар, который забрал детей Морденов зимой 1902 года, продолжал свою смертельную жатву. На другом надгробии, недалеко от могилы Морденов, сказано, что там покоятся Элиас и Лаура Эштон, умершие через несколько недель после своих соседей. Семья Эштонов уже знала, что значит терять детей. В 1900 году у них умер 15-летний сын, а за восемь лет до этого – еще один сын, которому исполнилось всего пять.

В то время практически невозможно было встретить семью, которая не пережила бы подобную утрату. Пуританин Коттон Матер, министр в Новой Англии в конце XVII века, назвал одну из своих дочерей Абигейл. Она умерла. Он дал то же имя второй дочери. Она тоже умерла. Он назвал тем же именем третью дочь. Она выжила, благополучно повзрослела, но умерла при родах. Всего Коттон Матер – состоятельный человек в процветающем обществе – потерял 13 детей. Причины были самые разные: диарея, корь, оспа, несчастные случаи. «Умерший ребенок – явление не более удивительное, чем разбитый кувшин или сорванный цветок», – произнес он на проповеди. И все же смерть, каким бы привычным ни был ее вид, не может не причинять страданий оставшимся в живых. «Потерять ребенка – все равно что потерять часть своего тела», – писал Инкриз Матер, отец Коттона.