На последней рубашке нет карманов

Нецепляние за символы. Отсутствие пустоты. Нет ничего, что хотелось бы прихватить с собой на память. Быть выкорчеванным. Пустить корни. Прорасти. Начать нести плоды. И опять пойти на выкорчевывание самого себя. Наша история как библиотека.

Книги. Главы. Страницы. Абзацы. Дописанные и невырванные листы. Есть чистые. Есть перечеркнутые кровью, где чернила расплывчатые, они завораживают. Где-то карандашом на скорую руку набросок, где-то заметка на полях. Важно. Срочно. Любя. Чтобы не забыть. Чтобы рассказать. Чтобы помнить. Нюансы. Ценное. Оригинальное. Чушь. Чудо. Ерунда. Обиды. Боль. Вина. Вино разлитое, шоколад и рыба красная копченая, на бумаге отпечаток той нашей реальности оставившие. Победы. Поражения. Ненависть. Несправедливость. Непримиримость. Номера телефонов, которые боялись забыть, боялись позвонить, эсэмэски в сто шестьдесят символов ночами на них слали. На хер слали. Прощали. Предавали. Изменяли. Изменялись. Позволяли обстоятельствам себя менять. Отмывались от грязи. Презирали. Горевали. Скорбели. Чувство вины и греховность в нас. Грех как промах. Молитвы заучивали, сами придумывали. Клятвы давали, клыками в правду вгрызались. Грызлись, как звери, за статус, за честь, за гордыню. Адреса, куда спешили, где ненароком что-то забывали, чтобы вернуться. Территорию помечали, заметки ставили на дверных косяках и под кожу вбивали. Убивали в себе человека. И личность искали. Через индивидуальность к природе своей истинной шли. Нагота как свобода. И манит, и отталкивает. Зовет. Зов. Вызов. Выбор. Тон. Звук. Намек. Знаки считывали. На своих языках, на языках предков и племени рода своего, на языках врагов наших, на языках галактики. Еще есть атмосферное давление, и законы гравитации вот-вот перестанут действовать. Сбрасываю груз смело. Без сожаления и боли. Лечу. Разрываю пустоту. Дыры в воздухе разглядываю. Хорошо так. А во мне история, биография моя ценная, цельная, листочек за листочком почерком моим неразборчивым написанная. И по полочкам книжным аккуратно расставленная. Переплеты разные. Любимые — все истрепанные, до дыр зачитанные, вслух и наизусть цитируемые. Нелюбимые книги как опыт неприятный, но ценный стоят, глянцем поблескивают, редко использовала, пролистаю их, почитаю, хорошо ведь знать, откуда ты и куда идешь. И зачем тебе именно в эту эпоху в этой семье с этой историей и происхождением родиться надо было. От быть или казаться — к быть и стать. С уважением к вам и вашим семьям, Ирина Гиберманн