Жюль Пэйо Воспитание воли

Жюль Пэйо

Воспитание воли

ПРЕДИСЛОВИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

«Всего удивительнее то, что и они сознают потребность в учителях и знаниях во всем остальном: там они прилагают известные старания; только науку жизни они не изучают и не хотят изучать».

Николь. *Discours sur la ne'cessile de ne pas se conduire au hasard*.

В XVII и в первой половине XVIII века над умами безраздельно царила религия. Вопросы воспитания воли не могли быть поставлены во всей своей широте: сил, которыми располагала католическая церковь — этот несравненный воспитатель характера, было достаточно, чтобы направлять жизнь верным в ее главных чертах.

Но в наше время для большинства мыслящих умов этого руководящего начала недостаточно. Другим оно не было заменено. И вот мы видим, что журналы, обозрения, отдельные книги, даже романы, — все в один голос оплакивают крайнюю слабость воли в наши времена.

Эта повальная болезнь воли создала своих врачей. Но, к несчастью, все эти врачеватели души пропитаны господствующими в психологии доктринами. В ряду элементов, составляющих волю, главную роль они приписывают уму. Они воображают, что если нам чего недостает, так это только какой-нибудь метафизической сверхчувственной теории.

Невежество этих господ вполне извинительно. В политической экономии признано законом, что культура земель начинается всегда с самых непроизводительных, но легчайших для обработки участков и затем уже переходит на почвы более плодородные, но требующие большего труда и больших затрат для приведения их в культурное состояние. Этот закон вполне приложим и к области научной психологии. И здесь тоже начали с изучения явлений наименее сложных, наименее обильных важными последствиями в смысле их воздействия на наши поступки, и затем уже перешли к явлениям существенным, коренным, но требующим больше труда для своего уразумения. Только теперь начинают мало-помалу ясно сознавать, как ничтожно значение идеи в образовании характера и как безнадежно слабо ее влияние перед могуществом влечений. Воля есть сила, относящаяся к области чувства, и чтобы воздействовать на эту силу, всякая идея должна сперва окраситься страстью.

Если бы мы пристальнее изучали механизм воли, мы поняли бы, что метафизические теории тут ни причем и что нет такого чувства, которое, будучи выбрано нами сознательно, не могло бы, при разумном применении наших психических ресурсов, стать руководящим началом всей нашей жизни. Скупец жертвует всеми физическими наслаждениями — плохо ест, спит на голых досках, живет без друзей, без удовольствий, одною любовью к деньгам: можно ли после этого отчаиваться в том, что, выбрав своим руководителем более высокое чувство, мы можем настолько укрепить его в нашем сознании, что оно будет направлять всю нашу жизнь? И если мы отчаиваемся, то только потому, что не знаем, как много и каких разнообразных средств дает нам психология для того, чтобы мы могли стать тем, чем хотим быть.