– Головы! Головы гидры огнём палят! Как птеродактиль этот бешеный на нас пикировать стал, они обе задрожали, а потом как пламенем фуганут! Искры во всё стороны, у этого ящера-переростка, весь хвост опалило. Шаман этот, Нахам, хоть и сволочь последняя оказался, но для себя любимого расстарался, вон какую противоавиационную систему смонстрячил, любо дорого посмотреть.

Когда, наконец, вновь начался лес, окружавшее нас безумие пошло на спад: из леса так и продолжал доноситься рык, вой и визг, но небо очистилось от летающих существ, а вода перестала бурлить, словно поставленная на огонь кастрюля. Но после увиденного в воде количества всякой зубастой нечисти, делать доску для сёрфинга мне что-то расхотелось, и я сел за руль. Река сильно сузилась, тёмный лес подступал всё ближе. Солнце начало садиться за возвышающиеся над лесом горы. Наконец, когда уже почти стемнело, появились первые признаки приближающейся цивилизации. Развешенные на берегу для просушки сети, пару перевёрнутых лодок, шалаш рыбака, построенный прямо около воды. Потом, наконец, появились и строения. На карте отобразилось название «Гороховка». Отлично, прибыли, да ещё и значок камня возрождения есть, совсем хорошо. Вот только берег был крутоват: Драккару на него не взобраться.

– МарьИвановна, Альдия, идите в село. Найдите двор постоялый, снимите несколько комнат и ужин какой-нибудь закажите. Добрыня вас на всякий случай проводит, а то мало ли что. А мы тут пока берег немного сроем, сделаем его положе, чтобы Драккар наверх загнать. Берег песчаный, думаю, за полчаса справимся. Только сначала к камню привязаться не забудьте, он где-то там за конюшней отмечен.

Пофиг, увидевший растущие на берегу кусты с какими-то ягодами, как алкаш, за пять минут до закрытия магазина, рванул их собирать. Было уже темно, но он, включив магический огонёк, как светляк-переросток вился над кустами, обдирая ягоды для какого-то, одного ему известного зелья.

Майор вытащил свою кирку и начал рыхлить верхний слой земли. Я тоже достал свою боевую лопату и принялся скидывать грунт к реке.

– Приветствую вас, люди добрые. Не подадите ли старому, слепому человеку, потерявшему драгоценное зрение во имя храброй защиты своей родины, на опохмел?

Мы подняли головы и уставились на местного жителя, дошаркавшего до нас от конюшен. Был он страшен как черт: торчащие лохмы прикрыты небрежно надвинутой на затылок шапкой ушанкой, небритый, пошатывающийся, зубы через один железные и не больно-то ровные. А главное – амбре, исходящее от него – ну чисто вокзальный бомж. И зрение у него не совсем потеряно. Один глаз, когда-то видимо был коричневым, сейчас его закрывало бельмо, второй же – ярко голубой, смотрел на нас вопрошающе. И звался он Васильич. Просто Васильич и всё, никакой другой информации. Но не смотря на всё это, своим добродушным выражением лица он к себе располагал.