– Да ладно вам, тут до воды не больше трёхсот метров, неужели мы здесь остановимся?

– Может здесь и триста метров, зато вертикально вниз. У меня от одного взгляда голова кружится, а ближайший камень возрождения у Гороховки. Если что, после каждого возрождения придётся двадцать км на своих двоих топать. Ещё лошадей нам благодарные селяне вряд ли выделят.

– Хха, слабаки! Смотрите и учитесь!

Я слез с лошади и ползком добрался до края обрыва. Отвесная скала уходила далеко вниз, где бурные волны разбивались о небольшой каменистый пляж. И я буду не я, если вон-то тёмное пятно не вход в пещеру. Я вытащил из инвентаря пару кинжалов, размял плечи, пальцы на ногах, собрал в стальной кулак свои шарики и шагнул к пропасти. Не обращая внимания на пытающихся остановить меня друзей, я вставил кинжал в расщелину и, держась рукой за валун, перекинул тело за край. Посмотрев напоследок на огорчённые физиономии друзей, я начал спускаться. Рука на валуне стала скользить и я, судорожно дёрнувшись всем телом, успел схватиться за впадину на камне. Я сфокусировал глаза и увидел, что булыжник, за который я цеплялся, оказался черепом какого-то хищника, у которого зубы начинали расти, чуть ли не из глаз, а в пустой глазнице уютно устроилась, свернувшаяся кольцами змея…

– НЕЕЕЕЕЕТ! НЕТ! НЕТ! И ЕЩЕ РАЗ НЕТ! Вы что, не видите, что здесь угол кривой? Вы, между прочим, строите за казённый счёт конюшни для армии, а не деревенский нужник! Я не потерплю халтуры! Вы все у меня по этапу пойдёте! Распустились тут, понимаешь!

Я тряханул старосту за грудки: – Большой брат следит за тобой, – прошипел я ему в лицо, – головой за всё отвечать будешь!

Сорвав злость на ни в чём не повинном старосте, я немного успокоился и зашагал к Белому берегу.

Злился я, конечно, не на него, а на некоторых, так называемых друзей. Я ещё о камни, при падении в пропасть не успел разбиться, а там кто-то, омерзительным голосом, до ужаса похожим на Калянский, предложил всем шампанского, и его предложение было с радостью принято. Ладно-ладно, я это им ещё припомню! Что-нибудь такое придумаю, что прям, ох! А пока у меня впереди двадцать километров, по пересечённой местности, сквозь пушистый ковёр из зайцев. И раздумья, какого хрена я руки разжал, увидев маленькую змейку пятого уровня?

Когда я добрался до лагеря, уже давно наступила ночь, и все, кроме дежуривших у огонька Майора и Каляна, спали, обложившись со всех сторон кроликами. Всё, что я о них думаю, я уже высказал через Абрам Моисеевича, и теперь ругаться не хотелось. Поэтому я выбрал кроля попушистей, улёгся на землю и подложил его себе под голову. Налетавшийся за день Зигзаг, залез мне под мышку, и мы вместе с ним уставились на небо: звезды сияли словно драгоценные камни, блестя, мигая и переливаясь. Я почти уснул под их гипнотическим светом, когда Майор поднял что-то с земли и сунул мне в руку.