По прошествии трех часов, я поднял Бандераса за шкиряк и, дыша ему в лицо перегаром, прорычал:
— Пришла пора выполнять наши договоренности: ты, готовишь — я учу тебя петь. Лучшего учителя здесь нет — первый урок я проведу сам. Хватай свою балалайку и пошли.
Не слушая его невнятные отговорки, я дотащил его до башни и затащил внутрь. Как я и надеялся, на первом этаже никого не было. Я усадил Антонио на пол, а сам встал около лестницы. Духи Воздуха сюда спуститься не могут, а с Повелителем Духов Стихий я как-нибудь справлюсь. В конце концов забросаю взрыв-бомбами, и пусть эта башня хоть развалится, мне уже все равно. А он сюда спустится, об этом я сейчас позабочусь.
— Так, бард, ты, наш расчудесный, начинаем обучение. Тебе, помнится, понравилась нынче моя песня злобных миньонов, ее ты и будешь сейчас петь. Слова такие, подпевай:
Господи, как разговаривая обычным голосом, можно так ужасно петь? Голос Бандераса одновременно и завывал, и скрипел, как не смазанная петля, и захлебывался в самый не подходящий момент. Меня продрал мороз по коже словно над ухом заскрипели пенопластом. Я вымученно улыбнулся. Просто отлично! Продолжай дальше, только погромче. Одновременно с этим я наматывал на уши уже второй слой шкур, что несколько удивило певца, но он вдохновенно продолжал: