– Ну, мы пытаемся придумать, как их заставить служить нам, – пояснил Евгений Павлович, – Я думаю, есть концентрация, которая их не убивает, но делает послушными.

Он произнес это так, будто говорил о чем-то будничном. У меня холодок пробежал по спине. Если сначала я еще питал какую-то симпатию к ним, то теперь… Эти нули просто хотели перевернуть все с ног на голову. Не равенство им нужно, а власть.

– Зачем я тебе? – спросил я.

– Твои навыки, – пожал он плечами, – Да еще и знания, наверное, какие-нибудь, у тебя они посвежее. Посмотрим. Есть хочешь?

Прозвучало это так, будто я уже согласился. Этот мастер Женя уже привык к послушании. Впрочем, теперь мне стало гораздо легче – я принял решение. Нет, ребята, мне с вами не по пути.

Мы прошли по деревне и завернули в один из домов. Там, на просторной кухне с каменной печью, с большим столом в центре, я опять увидел Кару. Только теперь она выглядела, как обычная домохозяйка И была бы довольно милой, если бы не бросила мне тарелку с мясом, как какой-нибудь дворняге.

– Расскажи, почему тебя так тянет туда? – спросил старейшина, – А то у нас не заладился контакт. Только не ври мне, твой зверь уже многое мне рассказал.

Я не доверял ему, но все равно вкратце рассказал историю со Скорпионами, Кабанами и Рычком. Про то, о чем не знал Рычок, я не стал рассказывать.

– А тебе нужны все эти разборки? – усмехнулся он, – Ну, вырежут стаю, как вырезали Белых Волков.

– А как же крестьяне? – удивился я.

– А они там с первушниками дружат хорошо, – покачал головой старейшина, – Мы с ними торгуем. Только такие стаи, как Скорпионы, оказывают нам медвежью услугу. Нулям у них живется, как им кажется, хорошо.

Он сжал кулаки. Видимо, их агитация в землях Зеленых Скорпионов не особо работает.

– Мастер Женя, – в дверь просунулась голова, – Там Дадаш вернулся.

Старейшина махнул мне на тарелку:

– Доедай, – и вышел.

Я остался наедине с Карой, стоящей у печи и сверлящей меня взглядом.

– Что, ноль, плохо тебе без хозяев? – язвительно спросила она.

Не ответив, я принялся уплетать ножки каких-то животных. Чутье насчет еды молчало.

– Вижу, как ты боишься за своего зверя, – Кара не унималась, – Раб!

Я поморщился.