— Слушай, друг. Я ведь не знаю сколько по времени это займёт. Наверняка поздно будет.

— Да нэпэрэживай, друг! Я сэгодня буду до часу работать. — он протянул мне бумажку со своим телефоном, — Пазвани, когда будэтесабираться. Если буду рядам — тагдападскачу! Тэбя как звать?

— Максим.

— Так и скажэшь: «ПривэтАнур, эта Максим!». И я падъеду.

— Хорошо, Анур. Дагаварились. Тьфу, прошу прощения. Договорились.

И вышел из машины.

Осталось самое сложное в сегодняшнем дне — помирить Ди с отцом.

— Так. Старайся ничего не говорить про политику, войны, техноло… — начала она резко тараторить перед домофоном.

— Успокойся, Ди. Всё будет хорошо. — успокоил я её, чмокнув в губы. — Не стоит волноваться.

— Тяжело это, понимаешь… — устало произнесла она. — Всё так резко и быстро. Неожиданно…

— И всё пройдёт в самом лучшем виде! Так, подарки в машине не забыли? Значит давай, вперёд, набирай номер.

Она набрала номер и спустя, наверное, секунд десять раздался голос Юлии Николаевны.

— Кто?

— Это мы, мама. — дрожащим голосом произнесла Диана.

— Проходите-проходите! — радостно защебетала мама Юля, а потом донёсся уже приглушённый голос. — Саша, они уже пришли, а ты всё ещё в этой футболке ходишь! Быстро переод…

Поднявшись в лифте на седьмой этаж, и зайдя в квартиру, нас уже ждали родители.

— Проходите, милые наши. — прощебетала мама.

Отец сначала стоял с каменным лицом, но в какой-то момент не выдержал и сгрёб в охапку свою дочь, которая шла впереди меня. По его щеке стекала скупая мужская слеза, а он всё просил прощения у неё. За то, что был такой гордый. За то, что не слушал её. За то, что не давал ей собственного выбора. За то, что был таким суровым. И ещё за многое другое. Я старался не слушать, что именно. Это была их личная история, поэтому спросив у мамы Юли, где можно помыть руки, я быстро скользнул в ванную комнату и включил воду.

Выйдя через минуту обратно, в коридоре остался только папа Саша, а остальные голоса уже весело щебетали где-то на кухне.

Он обвёл меня взглядом и негромко произнёс, протягивая руку: