Внизу всё оказалось неоднозначно. На первый взгляд даже как-то просто, если не сказать «дёшево». Но стоило задуматься над эффективностью и выходило, что выдумать что-то лучше было, пожалуй, сложно.

Трехметровый горшок бастиона ощетинился на внешний мир множеством колец штырей-игл. Ближайшее кольцо отступало от стены на пару метров, последнее — внешнее, находилось метрах в двадцати, почти у самого, активного ещё чёрного барьера. И если у основания штыри, а торчали они прямо из каменного пола, имели толщину сантиметров пять, то после плавного, во всю длину стержня утончения, они становились острыми словно иглы.

Постепенно увеличивалась и их длина, если во внешнем кольце штыри имели длину около метра, торча при этом под острым углом, то ближе к позиции защитников они постепенно поднимались до угла девяносто градусов и превращались в плотный двухметровый частокол.

Имелось в игловом заграждении и слабое место: от горшка-форта в сторону чёрной завесы шёл прямой, пол метра шириной проход. По нему, в случае необходимости, защитники могли своё убежище покинуть. А вот зайти через данный проход обратно, не изодрав при этом в хлам тонкие маскировочные плащи, выглядело той ещё задачей. И всё же воспользоваться проходом могли не только защитники, но и враги из числа юрких монстров.

Появившийся рядом с Юрой Колючий, окинул взглядом смертоносные заграждения внизу, после чего буднично прокомментировал:

— У нас как-то нечто похожее получилось, когда мы с пацанами ежу в задницу корсар засунули. Во его тогда развернуло.

Вероятно «Дети капитана Гранта» могли творить внутренние разборки в любое время и в любой ситуации. Возникшие позади Колючего сёстры подхватили панка под руки и с молчаливой неумолимостью поволокли его к краю ограждения, дабы выпихнуть наружу, нанизав тем самым на острые словно иглы дикобраза штыри.

Юра же, мысленно выдав погибшему в руках мучителей ёжику звезду героя, конечно же думал, что происходящее есть не более чем очередной акт воспитания бестактного индивида, отчего момент когда «панк» полетел вниз пропустил.

«Да они обалдели, сейчас же всё начнётся!» — охнул он про себя, офигев до такой степени, что невольно открыл рот.

Не долетев до смертоносного частокола считанные сантиметры, Колючий умудрился перегруппироваться и относительно невредимым шлёпнуться у основания внутренней линии защиты.

— Сиди там, а если мы увидим тебя наверху до того, как враги закончатся, полетишь обратно, но уже на метр дальше, — холодным до дрожи голосом произнесла Лида.

Хубертус, обернувшись к товарищам, произнёс: