— А вот это вряд ли — вздохнула Лори — Тут такое дело, Цап….

— Кроха, — бедного гнома аж скривило от плохого предчувствия, а пальцы ног едва не пробили подошвы сапог и не впились в землю. — Прошу! Ну не надо!

— А?

— Не надо! Пожалуйста! Не надо никаких «тут такое дело»! Пусть сотник либо с доблестью погибнет в бою, либо пусть он с еще большей доблестью отобьет вражеский штурм, а затем отправится себе дальше к очередному месту службы. Большего я и не желаю! Лишь бы здесь, на нашем мирном и тихом Сером Пике, было именно что тихо и мирно! Поэтому — пожалуйста, Кроха, не надо!

— А я тут при чем?! — ошарашенно взглянула Рыжая на аж присевшего гнома. — Это ж не я придумала! Я тут ни при чем! Мои руки чисты! Я вообще не при делах!

— О… ох…

— Тут такое дело, Цап…

— Ох… о-о-о-ох…

— Ну Цап! Я же даже не сказала еще!

— О-о-ох…

— Короче — если сотник задержится на том же месте, где произошел первый прорыв снежного проклятья, то вскоре последует новый погодный удар, только на этот раз гораздо сильнее. И добавится ветер, полностью схожий по силе и температуре с дыханием матерого сапфироглазого ледяного дракона. Ну ты помнишь — то дыхание, что обращает все в лед. Затем образуется огромный ледяной смерч, выглядящий как поставленная вертикально аэродинамическая труба, заполненная кусками битого льда и запущенная на полную мощность. Если в нескольких словах… Это будет как включенный шейкер, набитый льдом. С нами внутри. Лед не только убьет все живое. Этот смерч, словно ледяной рашпиль, стешет с лица земли все выступы до единого и еще и углубится метров на десять вглубь, оставив после себя идеально круглую воронку с плоским дном. Цап, ты бы хотел здесь идеально ровную воронку, да еще и с плоским дном?

— Издеваешься?! Я тебя убью сейчас!

— Да я тут ни при чем! Я просто гонец с черными вестями. И опять же — ничего ведь пока не случилось. Сотник вроде в порядке. Никаких признаков. Вон, глянь на него. Стоит себе нерушимо как скала, тычет в харю дергающегося серого орка. О, на горло ему сапожком наступил, медленно удавливает орка, но с такой ласковой улыбкой на устах… Орку, наверное, даже не обидно умирать…

Тут сотник Вурриус и дернулся всем телом, содрогнулся, как от удара под дых. Нога Вурриуса конвульсивно выпрямилась, и серый орк помер. А сотник ударил кулаком себя по левой стороне кирасы в районе груди — аккурат там, где стучало его несуществующее сердце. Сотник согнулся, вновь выпрямился, запрокинул голову вверх, а его кулак бил и бил по груди, словно пытаясь заставить замершее сердце застучать вновь