Извилистый проход тянулся недолго. И едва мы его покинули, оказавшись в более широком коридоре, нас уже поджидали две язвительно улыбающиеся старушки, украсившие себя и свои темные одеяния серебряными цепочками и двумя острыми блестящими серпами. Цепочки меня заинтересовали куда меньше начавших мелькать серпов, с гудением нарезающих воздух. Старушки Коко Косилка и Мари Резалка семьдесят пятого и восьмидесятого уровня. Отступить некуда. Но вот свободы маневрирования полно. А быстрого взгляда на потолок хватило, чтобы определить стратегию. Едва сгорбленные бабушки подошли ближе, я метнул копье, а следом и щит вверх. И с потолка обрушилась куча мокрой глины, похоронив старушек. Я медлить не стал и вмиг оказался на вершине кучи, принявшись тыкать копьем в глину как полоумный. Бабки оказались крепкие – взлетела фонтаном глина, показалась рука сжимающая серп. Взмах. Я подпрыгнул, сберегая себя от карательной эпиляции. Или от кастр… ух! Ушел сальто, ибо из глины появилась вторая рука. В полете ударил по нити – и рука отпрыгнула как от резины. Крепкие бабушки!

И зловредные!

Первая старушка выскочила из глины подобно зомби – не потеряв при этом острого серпа. Выпрямиться ей я не дал – вспрыгнул бабке на спину и вбил кинжалы в шею. И тут же схлопотал посохом по башке – Док вступил в бой.

– Эй!

– Сорри! Н-на! Н-на!

Врач озверело размахивал дубиной.

Перекатившись, я занялся вторым противником, наполовину выбравшимся из грязи. За спиной слышались чавкающие звуки ударов, невнятные вскрики, вжиканье серпа, злое змеиное шипение. Док вымещал всю накопившуюся за последние часы злобу, крича что-то нелестное про стихи одного подземного козла и о дрянной поэзии в целом.

Покончив с врагом, я бросился обратно – старушка так отлично махала серпом, что Док находился на последнем издыхании, сам того не замечая. Увлекся парень критикой литературной настолько, что позабыл обо всем.

Взмах серпа. Я отталкиваю Дока, и он летит в грязь. Парирую кинжалом, бью ногой, пригибаюсь, хватаю старушку за ноги и дергаю. Та падает. Выставив кинжалы, шлепаюсь сверху. Мы ворочаемся несколько секунд в грязи. Звонкий треск. И я поднимаюсь, отбрасывая сломанный кинжал. В грязи остался лежать старый крестьянский серп годный для любого, кто обладает седьмым уровнем, шестью единицами силы и пятью ловкости. Эту фигню даже оружием не назвать. А старушки нас едва не скосили…

– Ты как? – спросил я, протягивая руку.

Я имел в виду состояние персонажа. Но схватившийся за руку перемазанный напарник понял иначе:

– Мне гораздо лучше! – заявил он с широкой улыбкой.