Обозленный голос охранника за спиной. Так и сыплет сомнительными шуточками, одна другой злее — хочется вернуться и все-таки дать по морде…

Не глупить! Даже не оборачиваться.

Уже почти пришли. За стеклянную дверь, в гудящий от кондиционеров тамбур.

Дальше, дальше — последние шаги до выхода! Толкнуть огромную и тяжелую, на жестких пружинах, внешнюю дверь…

И оказались в другом мире.

Яркий солнечный день, полный весенней свежести, звона капели и воробьиного гомона…

А вверху — настоящая, пронзительная голубизна. Полная щемящего обещания чего-то настолько светлого, что с тобой еще никогда не случалось…

Весь мир — перед тобой. Весь мир — твой.

— Где мы… — прошептал Леха, закрыв глаза.

Поднял лицо, подставляя солнцу. Под мягкие лучи, ласкающие кожу.

— В лучшем из миров, — откликнулась Алиса таким же мечтательным голосом. Тоже подставила лицо настоящему солнцу, закрыв глаза. И чуть грустнее добавила: — Бета-версия… Без возможности сейва…

И тут же встряхнулась, как воробей, после долгой зимы купающийся в весенней луже.

— Я хочу есть! Боже мой, как я хочу есть! Словно всю жизнь не ела!

И она засмеялась. Так заразительно, что Леха не удержался и засмеялся вместе с ней. Нащупал ее маленькую ладошку. Сжал.

И так, рука об руку, они и пошли вперед, подставляя лица солнцу…

Это было здорово, это было восхитительно хорошо — но все же под всем этим, в глубине души, оставался кусок льда, который не желал пропадать.

Солнце, небо, весна, ее смех и зеленые глазищи — это все, конечно, хорошо. Просто замечательно.

Только ведь еще ничего не кончено. То, что вырвались, — это не конец. Это всего лишь начало…

Леха оглянулся. На гранитную обделку, на зеркальные стеклопакеты, на массивные двери…

— Леш… — напряглась Алиса.