– Она от злой мачехи сбежала, – пояснил третий. – Уж очень та ее мучила! И уроки делать заставляла, и посуду мыть, ровно простую служанку, и картошку чистить! Как с гоблинкой нечистой, как с троллинкой страхолюдной обращалась с ней!

– А у нас-то, – восторженно заговорил четвертый, – она, красавица, целыми днями песни поет, цветочки собирает да в платья наряжается. Ох и любим мы ее, голубушку! Красавицу нашу неземную!

– Лучшими кушаньями кормим, – подтвердил пятый. – И обновки покупаем, и ни до какой работы черной не допускаем. Так и живет она с нами, ровно пчелка в меду купаючись, так и будет жить, пока не состарится совсем.

– Только в последнее время она печалиться стала, – вздохнул шестой. – Грустить и даже плакать, а то и сердиться на нас… Кричит, бывало, криком, а после – как давай посуду бить! Почитай, все горшки перебила у нас, если господин изволит интересоваться, да не по одному разу. А потом говорит – порча на мне, насланная колдуньей злой и вредной, и эта порча меня без времени в могилу сведет, если вы не выручите. Все просила, бедняжечка, изловить матерого волка да похоронить его на Бугровском кладбище ровно в полночь. И положить на могилу, на волчью, папоротника цветок. С того дня мы и ходим, и ищем, где оно есть, то кладбище. Да цветок папоротника отыскиваем…

– Так все было. – Седьмой шмыгнул носом и посмотрел на человека честными глазами.

– Ну, – пробурчал себе под нос Франк, – иногда бывают случаи спонтанного Погружения. Редко, но бывают. По-моему, девочка слишком верит сказкам. Хотя…

Через двадцать минут, после пристрастных допросов, путаных объяснений и невнятных рассказов ситуация полностью прояснилась. Сколько-то лет назад, а сколько, гномы и сами не знали, нашли они в лесу маленькую девочку, совсем одну, чуть живую от страха и потрясений. Как она попала в тот лес, девчушка сама объяснить не могла, видимо, находилась в шоке. Взяли гномы ее к себе жить, как и положено сердобольному лесному народцу. Отмыли, накормили, одели. Девчушка сначала скучала, да потом привыкла. Себя Белоснежкой величать удумала, а своих пятерых спасителей заставила к себе еще двух гномов взять на жительство. Объяснила, что для полного комплекта. Гномы в ней души не чаяли. Так они и стали жить-поживать, добра наживать.

Обычно на этом сказки заканчиваются, но в жизни все оказалось иначе. Все у них было хорошо и замечательно, но вот незадача вышла – незаметно барышня взяла да и выросла. Из маленькой девочки она, по словам гномов, превратилась в «красу светлую, ликом ясную, волосом златую, станом гибкою». И девичье переменчивое сердце изо всех сил жаждало совсем иной компании, чем семерка бородачей-гномов, ходящих по пятам и не спускающих с девушки восторженных, обожающих очей. Вот и пошли промеж них свары да размолвки. Но предприимчивая девица, видимо, скоро нашла выход, и под надуманным предлогом снятия колдовской порчи решительно услала подальше со двора своих благодетелей с важной, но практически невыполнимой миссией. Те периодически возвращались под родной кров – запастись новым волком да привести в порядок хозяйство. Каждый раз были ласково встречаемы и скорехонько провожаемы в новый туристический поход. Да вот беда, места вокруг дикие – Автозавод, и юных принцев на белых конях тут на квадратный километр значительно меньше, чем леших, вурдалаков и упырей. Так и ждет-пождет Белоснежка сказочного прекрасного рыцаря-избавителя, а бедолаги-гномы бродят, разыскивают никому не ведомое Бугровское кладбище, чтобы избавить свою девицу-красу от порчи, насланной злой коварной колдуньей.