Долго кумекали как все это подключать, да устанавливать. Но ничего, справились сами, и вроде даже неплохо. Внучок то мал еще, десять ему. Шпрехает во всей этой зауми лучше, чем в математике, а объяснить толком, по-человечески, не может. Ну, тут уж ничего не попишешь, нетерпелив, как и все дети, две секунды на месте усидеть не может. А денежку, к слову, по более моего зарабатывает. Смешно конечно, смешно и несправедливо, а может как раз наоборот. Самая она справедливость и есть, во всей своей неприглядной красе. Ну да ладно, не мне судить. Тем паче, что сумели-таки мы в игру эту окаянную зайти, и даже нашли друг друга почти что сразу. Три голодранца, в одном исподнем и с краюхой хлеба за пазухой. Как нашлись, да так и сели на землю и давай то хохотать, то слезы лить. Ничего не болит, кости не ноют, и зубы все свои. Успокоились и принялись внука искать, внучок то в игре знатный хлопец, хоть рожа словно зеленкой измазана. Ну да ничего, еще и не на таких страшилищ насмотрелись. Отвел нас внучок в лес, показал травку и был таков. Сказал, что пошел творить добро и причинять справедливость, ну этот да, этот натворит. Мы же покряхтели по привычке да принялись собирать. Сначала не очень выходило, ну да мы к труду привычные, что нам трава какая то? Мы и ягод с грибами под вечер насобирали, да и шалашик соорудили. А потом и вовсе костерок разожгли.

  Местные на нас косились поначалу, а потом привыкли, главное внучок наутро прибежал одежки принес, хорошей и удобной. За что был расцелован Сашкой, да и мы сердечно отблагодарили. Ну как могли, внучок аж замялся, видно, что приятна похвала, а перед приятелями застыдился, да так застыдился что пулей убег в город. Сашке еще всякого натащил, и серп и котомку, да сапоги всем нам троим. Чай в тех мокасинах, что в первый раз притащил, только индейцам разгуливать по лесу и удобно. Так мал по мало обросли мы барахлишком, то топор притащит то еще чего, а мы так по лесу по кругу и бродили. Все его траву собирали, на вроде щавеля, но не щавель, сладкий больно. Его еще местные зайцы очень любили. Мы косых не трогали, те непуганые сами под ноги лезли, да и нам не до них было. Так с миром их и отпускали. На всякие буковки да прочие, мы внимание то особенно не обращали. Чай привыкли глазам верить, а не подсказкам всяким. Помню подарили мне на шестой десяток очки новые, те тоже все норовили подписать да обозначить. Я тогда за подарок поблагодарил от души, но на следующий день, как все разъехались, положил их на полку. Так на полке до сих пор и лежат, а к чему они мне? Я и так знаю что дом это дом, березка это березка, а косой он и в друмире косой. Жаль с тех пор больше никто не приезжал, все по телефону звонили, а потом и вовсе позабыли.