Если у нас здесь, фактически «на юге», температура минус пятьдесят-шестьдесят градусов, то страшно представить, сколько у них там. Вроде бы в Антарктиде рекорд минусовых температур восемьдесят девять градусов ниже нуля. Тогда понятно, откуда они здесь взялись. По их меркам – здесь вполне приемлемая температура для выживания. Может быть, даже комфортная?

Так, что тут у нас? Кусок мяса, несколько рыбных туш и бурдюк с… салом? Подарки гостям или дань вымогателям? Неужели друид польстился на эти крохи, отобранные у нищих? Или гекконов этим кормит? Не замечал, что их вообще надо кормить, – такое ощущение, что они не совсем живые. По крайней мере, без команды они ничего не делают и даже не шевелятся. Замирают и целые сутки могут лежать, не делая никаких движений. Живые организмы так себя не ведут.

Осмотрев подношение, я брезгливо отмахнулся:

– Забирайте обратно, не нужно.

Реакция пигмеев оказалась странной – они повалились в снег и начали жалобно выть и причитать.

Кое-как успокоив, надавав подзатыльников и тумаков, привел их во вменяемое состояние и выяснил ситуацию, изрядно помучившись с переводом – из аборигенов лишь один владел универсальным языком, на уровне пятилетнего ребенка с задержкой развития. Однако смысл я понял, и он мне очень не понравился. Пазл сложился, когда я сопоставил новые сведения с тем, что говорил друид раньше. Стала понятна и причина разногласий между упырями и друидом. Обеим враждующим сторонам нужна была эта деревня. Убыры забирают раз в месяц одного жителя – нетрудно догадаться, для чего. Предусмотрительные, гады, – не всех сразу пускают на корм, растягивают удовольствие, может быть даже в расчете на размножение. Зачем понадобились несчастные пигмеи подлому друиду – не знаю, но догадываюсь: слово «жертвоприношение» отчетливо прозвучало из серых безгубых уст.

Из огня да в полымя. Из двух зол приходится выбирать наименее мерзкое, при этом нет никакой гарантии, что следующий выбор не сделают вместо меня. Одно дело – совместно завалить кровососа, и совсем другое – завязнуть в поганой черной магии с жертвоприношениями. Никогда не понимал людей, играющих за такие фракции и лично участвующих в кровавых оргиях. По моему скромному мнению – это серьезное психическое отклонение. Нормальный человек от пыток и истязаний удовольствие получать не может.

Если же вляпаюсь, то потом придется всю оставшуюся жизнь заниматься именно этой мерзостью – других путей развития не будет. Это я понимаю совершенно точно и отчетливо.

А ведь мысль, что я в игре застрял навсегда, уже почти не вызывает отторжения, как в начале. Нет, надежда умирает обычно в самом конце, уже после здравого смысла, но я уже признаю возможность такого сценария. С другой стороны, у меня сейчас более насущная проблема – выжить после встречи с убыром семьдесят восьмого уровня.