– Уезжайте из деревни побыстрее. Пока Афросий не вернулся. Все, удачи!

Отойдя на пару шагов, я достал один из свитков и, развернув его, прошептал:

– Люцерновый Холм!

Вспышка.

Радуга… Моя старая добрая знакомая радуга лениво кружится перед глазами.

Вспышка…

Глава восьмая А мы уже не спим! Страшные гости. Злая тетя…

Глава восьмая

А мы уже не спим! Страшные гости. Злая тетя…

В холл гостиницы я ворвался, как грязный мокрый ураган.

Оставляя пятна и грязь на чистых пушистых коврах, я подошел к стойке, виновато улыбнулся стоящей за ней девушке-красавице:

– Привет, прошу прощения за грязь.

На полированное дерево легло три золотых кругляша.

– Да что, господин… Ой, а вы есть на новой картине! – вскрикнула служащая, указывая пальчиком на противоположную стену.

– Угусь, – кивнул я уже на ходу, пронесшись мимо пары игроков, словно метеор, такой же грязный и мокрый, как недавний ураган.

В несколько прыжков преодолел ступеньки лестницы и вломился в свою личную комнату, захлопнув за собой дверь. Вломился и окаменел на фиг – из моих рук выпал мешок, с бряканьем рухнув на пол.

Посреди пустой комнаты, на пыльном полу мирно спал огромный черно-белый волчара. А рядышком сидела и перебирала его густую шерсть девочка-ребенок с длинными золотистыми кудрями, ниспадающими на простенькое белое платье. Вокруг них, стуча ножками-палочками, вприпрыжку передвигалось странное создание, крайне сильно смахивающее на оживший короткий посох, и что-то радостно напевало.

– Папа! – обрадованно вскрикнула девочка.

Ш‑шах! И она исчезла, чтобы мигом позже стиснуть мою шею в крепких объятиях. – Ты пришел! А я проснулась!

– Привет… доченька, – хрипло ответил я. – Привет… выспалась, да?