— И сколько же ты отдал за это чудо оружейной мысли?

— Я отдал за это оставшиеся у меня восемьдесят шесть монет.

Восемьдесят шесть? Хоть меч и так себе, но всё равно что-то дёшево. Уровень всё же не двадцатый. Хмммм… опять появилось знакомое чувство какой-от неправильности, неестественности.

— Постой, Нестор, что значит оставшиеся? У тебя оставалось денег ровно столько, сколько стоил этот меч?

— Нет. Торговец хотел получить за него сто восемьдесят монет, и не мог я убедить неразумного, что оружие нужно для дела Отца и что воздастся ему с торицей, когда прибуду я в следующий раз!

— И ты… — Паутинки, щекотавшие сознание, и создававшие то самое чувство неправильности, вдруг потянулись друг к другу и сплелись в догадку, а затем уверенность.

— Да, учитель, я вдохнул в него Искру.

— А пока он был в отключке, подрезал меч и дал ходу оттуда?

— Нет. Отец учил, что нельзя брать не оставляя ничего взамен.

В голове всплыли слова ИскИна про мелкоуголовный характер, а я не сразу поверил, что это не Павший снова гыгыкает у меня в мозгах, а просто вспомнилось ощущение, уже доведённое до рефлекса. Даже смутился, представляя, что я только что хотел отругать монаха за глупость и расточительность.

— И как же ты смог убедить этого торговца сделать такую большую скидку.

— Мы разговаривали с ним всю ночь, и с каждым часом он становился умнее. Я поведал ему об Отце и о Пути Его, о детях Его и соратниках Его, и Правде Его. Под утро разум превозмог жадность, и он отдал мне мой меч во имя Павшего. Но я помню Правду Отца и оставил те монеты, что оставались у меня торговцу.

Хотел уже было отчитать по полной программе за вредительство, разбазаривание казённой собственности и нецелевое расходование средств, но подумал, и махнул рукой. Всё же это талант. Не знаю как на счёт «и мёртвого», но «и НПС» Нестор точно уговорит. Всё равно сделка выгодной получилась.

— Нестор, вижу, гены Павшего попали в хорошую почву. Как на отца-то похож. — Последнюю фразу произнёс с иронией, которую монах как обычно ни то не заметил, ни то проигнорировал.

— Спасибо, учитель. Нет для меня большей похвалы! Но я закончу свой рассказ. Когда тьма уступила место предрассветным сумеркам, я шёл переулками в сторону ворот, где я снова увидел странного неразумного, днём развлекавшего толпу. Он пристал ко мне как банный лист. Крутился вокруг, зло шутил и смеялся над моим видом. Я пытался прогнать его, но безуспешно.

— Сейчас угадаю. Ты и в него вдохнул искру? — Перебил я монаха.

— Да. И пока солнце вставало из-за горизонта, рассказывал ему об Отце. Когда Искра разгорелась в его глазах, мы попрощались, и я двинулся в обратный путь, который я прошёл быстро, не встретив никаких приключений.