Удивительный сегодня день выдался, между прочим. И утро нестандартное, и впервые за несколько месяцев я до шести вечеров на работе пробыл. Прямо чудеса в решете.
Жалко только, что Шелестова ничего не надумала. Можно было бы еще словами поперебрасываться, это всегда забавно.
Вика к вечеру все-таки ожила, на выяснение отношений ее не тянуло, а потому обратная дорога и часть вечера прошли очень даже мило, без скандалов и прочих семейных неурядиц.
Она даже вполне спокойно отнеслась, когда я в десять вечера вместо того, чтобы лезть под одеяло, забрался в капсулу.
Все-таки иногда полезно подобную встряску женской психике задавать. Но тут главное не переборщить, а то страх собственницы может смениться желанием отомстить тебе за подобные высказывания и поведение. А это уже совсем другой коленкор.
Над Раттермарком, само собой, царила ночь. При этом в лесу Эйлианы Западной было достаточно светло, об этом позаботились какие-то ночные насекомые, мириадами носившиеся в воздухе. Скорее всего, это была местная разновидность светляков.
– Пожаловал, – встретил меня грубоватый голос Хильды. – Ну и где тебя носило?
– Дела были, – и не подумал оправдываться я. – Как смог – пришел.
– Ты что наделал? – подошла ко мне Эйлиана. – Ты что натворил?
И она показала рукой на листву дуба, изрядно поредевшую после камнеметания.
– Листожорку изничтожил, – бодро доложил я. – Ну да, с частью листьев. Но тут или так, или никак. Но, заметь, веток не поломал, хотя и мог бы.
– Если бы ты ветки сломал, я бы тебя… – Эйлиана потерла гладкий, без тени морщинок, лобик. – Я бы тебя… Я бы придумала, что тебя!