В итоге ребята постоянно наступали не туда, куда следовало. И даже несмотря на то, что неуязвимая барышня первой шла на амбразуру, Филадилу тоже досталось на орехи. Помимо бесчисленного количества заработанных ссадин, ушибов и порезов, эльф чуть не сгорел заживо. И лишь чудом сохранил исходное число конечностей, когда следуя за сестрой, угодил в ловушку отсроченного действия, заряженную уймой медвежьих капканов.

   Тайка, конечно, отгребла в разы сильнее. Ей дважды пришлось изображать из себя дикобраза, утыканного дротиками. Особенно страшно и неприятно было, когда стальные стрелки попадали в глаза. Когда это случилось впервые, девушка вообще чуть с ума н сошла от ужаса. К счастью зрение восстанавливалось мгновенно, как только дротик покидал глазницу. Помимо этого, за одним из поворотов дроу "привычно" насадило на спаренные колья. Да вдобавок кислотное облако окончательно уничтожило её одежды (не оставив, кстати, на теле богини ни ранки). Едва многострадальный костюмчик почил в бозе, Шанурину, наверняка, громко заикалось от "добрых" пожеланий в его адрес, ибо дальше Таисии пришлось носиться по коридорам и залам подземелья практически голой. Нет, запасная амуниция-то в пространственном кармане имелась, но смысла зазря портить хорошие вещи, Тинувиэль не видела.

   Так и топали: один, словно пожёванная великаном, но выплюнутая по причине плохой прожарки, консерва, другая - в трусах (даже не кольчужных) с кинжалом наперевес.

   Впрочем, надобности держать оружие наготове практически не было, так как препятствия, встававшие на пути, носили либо сугубо механический, либо магический характер. А те редкие чудовища, что испуганно шарахались по углам или сжимались в скулящие комки при виде странников, на поверку оказывались несчастными узниками и жертвами опытов свихнувшегося негодяя.

   - Вот же, урод! - мрачно повторял Лёха, каждый раз, добивая такого несчастного. Но обращался при этом, безусловно, к Шанурину.

   Тайка тоже злилась. И, прежде всего, на себя. Позволить выбраться наверх этим ещё не животными, но уже не людям (эльфам, гномам), она не могла. Исцелить, увы, тоже.

   - Извини, - всхлипывала она, вонзая лезвие в сердце очередного даже несопротивляющегося существа. И всё твердила мысленно: "Тяжело, но это самый гуманный выход. Так мы избавляем их от страданий. В конце концов, они ведь не по-настоящему живы, они неписи", - то ли утешая свою совесть, то ли оправдывая их с Лёхой действия. Впрочем, не помогало в любом случае.