‒ Он слуга Богов, предавших Смерть!

Голоса все шептали и шептали, будто издевались. Я понимала, что должна сделать и зачем. Эти знания просто появились в моей голове, будто из пустоты.

‒ Я надеялась поговорить об этом в несколько другой обстановке, ‒ я нервно усмехнулась, и облизнула окровавленные губы.

‒ А я-то надеялся, ты еще нескоро догадаешься, зря, ‒ его голос не дрожал, нет. Ник был тверд и спокоен, будто происходящее ‒ само собой разумеющееся действо.

Сжав древко косы, я подошла к парню вплотную. Позади ликовали голоса, подбивая сделать ЭТО!

‒ Скажешь что-нибудь напоследок? ‒ я изогнула бровь, всматриваясь в уродливые черты лица Ника.

‒ Боги опасны для тебя, ‒ голос братишки поник. ‒ Постарайся угодить им, пока они не поймут, что ты можешь стать для них куда опаснее Хаоса.

‒ Боюсь ты меня переоцениваешь, ‒ я обошла парня и встала позади него, положив ладонь на холодный лоб Ника.

‒ Жнецы ‒ воля Смерти. Именно Смерти, а не ее Богов, ‒ он слегка отклонился, положив голову мне на плечо. ‒ Поверь, если выживешь, станешь…

‒ Еще той занозой в их заднице? ‒ Мы усмехнулись, и мой взгляд упал на подлетевшую к нам чашу. ‒ Мы встретимся вновь, я обещаю.

Прижавшись губами к виску Ника, я резанула косой по его глотке. По бледной коже полилась черная, густая кровь. Я тут же подставила чашу под струю, позволяя наполниться.

Наблюдая, как из Ника вытекает жизнь, я едва сдерживала бурю эмоций, рвущихся наружу. Злоба, ненависть, обида. О Тьма, как же это больно! Сердце будто разрывалось на миллионы частей. Мне так хочется остановить это, но даже если я волью в Ника все фиалы хитов ‒ не поможет. Только не здесь!

В один миг все оборвалось. Я стала холодной, безэмоциональной. Нет, злоба никуда не ушла, как и любовь. Да, Бездна вас поглоти, я полюбила этого засранца! Путь поначалу родственные чувства навязаны, но в итоге я все еще считаю его братом. И эти твари заплатят!

Точно, Боги… виновны они. Смерть лишь забирает души в свои чертоги, даруя покой. Но они не дали бы ему уйти к ней, они бы растоптали его душу, разорвали между собой, и сожрали.

Стоило последней капле упасть в чашу, тело Ника окутало пламя кислотного цвета, жадно пожирая плоть. Он сгорел в моих руках, окончательно исчезнув.

По щеке скатилась одинокая слезинка. Я медленно взяла в руки чашу и прильнула к ней губами. Рот наполнился тягучей кровью. Этот сладковато-металлический привкус был до тошноты отвратительным, но я не имела права остановиться. Глоток за глотком, пока чаша не опустела.

‒ Она сделала это!

‒ Наша! Она наша!